– Я пришел предложить помощь. Подумал, что убийцу будет поймать куда проще, если ты будешь уметь пользоваться своими способностями.
– Это не понадобится, – ответила она, даже не обдумывая предложение. – Я уже могу разговаривать с духами…
– Значит, ты не видишь перспектив в умении проходить сквозь стены? – не сдавался он. – Изменять тело и становиться невидимой. Погружаться в тень и стать самой ночью? Представь, что ты смогла бы выведать.
Конечно, ей пригодились бы такие способности. Но признать это означало принять его помощь, а у Сигны не было ни малейшего желания более развлекать его и тешить его эго.
– Всю жизнь я больше всего хотела избавиться от тебя. – Она расправила плечи перед давящими на нее тенями. – Каждую ночь, после каждой смерти я умоляла тебя оставить меня в покое. А сейчас ты предлагаешь мне помощь? – Слова не могли передать ее чувств. Ей не хватало жесткости, чтобы высказать мысли. – Я ненавижу тебя. Ненавижу все, что ты со мной сделал. Я выясню, кто убийца, и сделаю это без тебя.
Свет вокруг померк. Тьма росла и поглощала все по мере того, как Ангел смерти становился все выше, его гнев стал осязаемым и заполнил комнату. Люстра над ним затряслась, огни мерцали, как перед надвигающимся штормом. Солнечный свет, просачивающийся через окна, погас, как свечка.
– У тебя нет выбора. – От его голоса затряслись стены, две фарфоровые чашки упали на пол. – Я устал от этих игр. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Так же как знаю, что ты никогда не избавишься от меня, Пташка. А я никогда не избавлюсь от тебя.
Тряска прекратилась, и дневной свет ворвался в комнату, когда Ангел смерти вернулся в привычную форму.
– Наши занятия начинаются в полночь. Жду тебя.
Она только собиралась закричать, что ей нет до этого дела. Но как только открыла рот, со стола поднялась булочка и полетела ей прямо в рот, заглушая протест, который Ангел смерти отказывался слышать.
Глава 17
На голове Сигны пошатывалась книга настолько тяжелая, что у нее началась мигрень.
– Равновесие, Сигна, – командовала Марджори. – Грация. Двигайтесь грациозно.
Из угла, развалившись в удобной позе на зеленом бархатном диване, рассмеялся Перси. Марджори бросила на него красноречивый взгляд, давая понять, что он явно здесь лишний, но Перси не собирался спорить. Он нашел оправдание, что пришел просто понаблюдать за стараниями кузины научиться хорошим манерам и что его крайне забавляют эти попытки. Но виделось нечто тревожное в его сдвинутых рыжих бровях и взглядах, которые он бросал на горничных, носившихся по залам, подготавливая дом к приему гостей этим вечером.
Он и Марджори делали вид, что не замечают прислугу, и Сигна последовала их примеру, понимая, почему Перси так болезненно переносит подобные вечера.
– С грацией, Сигна, – повторил Перси чересчур наигранным голосом. У Сигны никогда не было брата, но она представила, что если бы он и был, то вел бы себя так же раздражающе. Казалось, будто он почти догадался, что вся ее учтивость просто ширма. Словно он читал это на ее лице и пытался вывести на чистую воду. Она изо всех сил старалась не обращать на него внимания, надеясь сохранить иллюзию, что является порядочной молодой девушкой.
Хотя после стычки с Элайджей прошлой ночью казалось маловероятным, что хозяина Торн-Гров будет волновать, что она сделала или как вела себя. Если только она не спалит поместье дотла, он и глазом не моргнет на ее странное поведение.
Она вспомнила, как Перси сидел на верху лестницы, с тоской наблюдая за отцом. Сейчас перед нею сидел совершенно другой человек – расслабленный Перси, держащийся небрежно, настоящий молодой джентльмен без каких-либо забот.
Что Элайджа имел в виду, когда сказал, что слишком во многом подвел сына? Сигна так погрузилась в свои мысли, что споткнулась о персидский ковер и увидела, как книга падает на пол. Она знатно выругалась себе под нос, пока не осознала, что произнесла слова вслух, когда Перси скорчился от смеха, а Марджори в отчаянии всплеснула руками.
– Выражения, Сигна! Клянусь, сегодня вы оба просто невыносимы!