Леонид Андреев

За многие века люди создали множество прекрасных историй. О том, как один богатырь отрубил головы змее, а они вновь отрастали. О том, как одна женщина откусила яблоко и вместе с мужем была изгнана из рая. О том, как другая женщина остригла волосы великого воина, и тот потерял свою силу. Об одном мече, застрявшем в камне, и рыцарях круглого стола, о лесном чудовище вендиго и девятихвостой лисе-кицунэ, о том, как искали «золотое руно», и о том, как девушка на балу потеряла хрустальную туфельку… Некоторые легенды были правдой, другие больше походили на сказки. В них жили различные существа и божества. Добрые и злые, дарующие надежду и полные коварства… Мы собрали для вас несколько таких историй в нашем новом «погружении» в мир чудес и мифов, где «сначала было слово…» Содержание 01. Леонид Андреев — Оро (чит. Кирилл Головин) Оро был изгнан из рая, но его верный друг с этим не согласен. 02. Джо Хилл — Фавн (чит. Роман Панков) Мистер Чарн предоставляет возможность пресыщенным любителям сафари, достигшим всего и добывшим «Большую Пятёрку», за большие деньги отправиться на небывалую охоту мечты, мифическую охоту, недоступную остальным обитателям Земли. Нужно всего лишь иметь четверть миллиона, договоренность и задать правильную цель... 03. Осип Сенковский — Большой выход у Сатаны (чит. Александр Дунин) Сатана, сидящий в огромном зале под землёй, принимает чертей, каждый из которых отвечает за определённые человеческие пороки и слабости: Астарота — духа мятежей и раздоров, Бубантуса — духа журналистики, Точкостава — духа словесности, Фифи-Коко — главного управителя супружескими делами. Нерадивых помощников Сатана наказывает, а добросовестных — награждает. 04. Морис Дрюон — Дневники Зевса. Моей колыбелью был Крит (чит. Юрий Гуржий) Когда люди представляют древнегреческих богов, они видят их на престолах или расположившимися на роскошных ложах. Однако из дневников Зевса становится известно, что жизнь небожителей была трудной и суровой, так как работа по созданию и обустройству мира требовала огромных, титанических усилий. 05. Элджернон Блэквуд — Долина зверей (чит. Олег Булдаков) Гримвуд охотился на огромного лося вместе с проводником, индейцем Тушалли. Но лось ушёл в Долину Зверей, куда проводник отказался идти. Англичанин же решился отправиться в это странное место, не подозревая, что его ждёт... 06. Сюзанна Кларк — Мистер Симонелли или эльф-вдовец (чит. Дмитрий Игнатьев) Молодой выпускник Кембриджа Алессандро Симонелли, не имея другого выбора, принимает сан священника англиканской церкви и становится викарием в небольшом английском приходе. Среди местных жителей он встречает очень странного дворянина по имени Джон Каблук, который оказывается его довольно близким родственником и хранит тайну происхождения Симонелли... 07. Генри Лайон Олди — Бледность не порок, маэстро! (чит. Афоний Паньшин) Бродячий лютнист Петер Сьлядек прибывает в сказочный город Венецию, чтобы учиться у знаменитых мастеров музыки. Однажды вечером судьба сталкивает его со странным юношей-фехтовальщиком, который путает настоящие схватки со словесными перепалками. В такие моменты лицо юноши становится бледным, как белила, как мрамор... 08. Пол Андерсон — Договор (чит. Павел Ломакин) Асмодею нужна Печать Соломона, чтобы занять своё место в Аду. По его расчётам, украсть Печать может только человек. Значит, нужно... вызвать его в Ад. И вот мистер Хобарт Клипп, астроном, республиканец и агностик с упаковкой седуксена под мышкой, отправляется на «дьявольское» задание. 09. Говард Лавкрафт — Обитающий во мраке (чит. Роман Волков) В рассказе описывается история, случившаяся с писателем Робертом Блейком. Его нашли мёртвым у себя дома с застывшим от ужаса лицом, причину смерти так и не выяснили. При нём были записи, в которых Блейк рассказывает о произошедших с ним событиях... 10. Чарлз Гилфорд — Небеса могут подождать (чит. Сергей Бельчиков) Писатель Александр Арлингтон умер ровно в полночь от сердечного приступа. Однако на Небесах уверены, что его убили. Кто же это сделал? Раскрыть тайну преступления может только сам мистер Арлингтон. 11. Габриэль Гарсиа Маркес — Очень старый человек с огромными крыльями (чит. Владимир Овуор) На третий день проливного дождя Пелайо обнаружил в дальнем углу патио старика с огромными крыльями, лежащего в грязи.

В ранних, почти автобиографических зарисовках просматриваются будущие темы и типажи Андреева, а бедность и жизнь орловской Пушкарной слободы переданы с почти осязаемой достоверностью. Леонид Андреев (1871–1919) известен как автор «Баргамота и Гараськи», «Иуды Искариота», «Красного смеха», «Жизни Василия Фивейского» и еще десятка повестей, рассказов и пьес. Однако это лишь верхушка айсберга, малая часть его литературного наследия. В томе, подготовленном Романом Сенчиным, собраны ранние, малоизвестные рассказы Андреева, которые он не включал в переиздания, но хранил в своем архиве с заботой. «В этой книге можно увидеть будущего известного писателя, который уже начал ощущать свои темы, нащупывать свой язык и свои типажи, но еще не научился правильно писать, и поэтому во многих рассказах присутствует немало ценного «мусора». Многие тексты имеют ярко выраженный автобиографический характер, написаны почти с натуры. Юношеская любовь, бедность, пьянство, гимназисты, студенты, жители орловской Пушкарной слободы – герои по-настоящему живые, их речь слышна. «Совсем сочинять не могу», – жаловался молодой Андреев. Позже он научился, но это уже совершенно другая история…» (Роман Сенчин). © Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2021

Дикая, необжитая местность. Рассвет. Вооруженные римляне тащат из-за горы похищенных сабинянок — полуодетых красивых женщин. Они сопротивляются, кричат, царапаются; и только одна из них совершенно спокойна и, кажется, спит на руках римлянина, который ее несет. Вскрикивая от боли от новых царапин, похитители спешно сбрасывают женщин в кучу, а сами отскакивают в сторону, едва успевая перевести дух. Визг затихает. Женщины тоже приходят в себя, недоверчиво наблюдая за движениями похитителей, шепчутся, тихо переговариваются…

Командир Красной Армии лейтенант Егор Кузьмин вместе со своими боевыми товарищами оказывается в эпицентре жестоких сражений первого месяца войны. Из полнокровной стрелковой роты остается лишь около десяти человек, и подразделение оказывается глубоко в немецком тылу. Тем не менее, выжившие бойцы продолжают неустанную борьбу с противником и в итоге пробиваются к своим. За доблестное выполнение солдатского долга на самых опасных участках фронта и несгибаемое мужество лейтенанта Кузьмина его назначают командиром разведывательно-диверсионного отряда и доверяют самые сложные и рискованные задания. Во всех боевых операциях Егору придает сил священная ненависть к подлому врагу и воинское братство.

Самые популярные и любимые рассказы о животных С. Аксакова, И. Тургенева, Л. Толстого, К. Ушинского, Н. Лескова, А. Куприна, М. Пришвина, К. Паустовского, Л. Андреева и Ю. Казакова собраны в одной книге. В ней рассказываются разнообразные истории о диких и домашних животных, о наших любимцах и их характерах, их преданности хозяевам, а также о том, в чем они похожи и чем отличаются друг от друга.

Нет ничего более радостного, чем Рождество, когда каждый человек надеется на чудо и на то, что его самые смелые мечты сбудутся! Этот праздник дарит людям надежду и спасение! Тема Рождества не обошла стороной русскую литературу, и вокруг нее появилась целая традиция рождественских и святочных рассказов.

Пронзительная, глубокая и впечатляющая проза Леонида Андреева (1871—1919) – чрезвычайно известного русского писателя начала XX века – погружает читателя в бездны вечных вопросов о жизни и смерти, добре и зле, истине и заблуждении. Проблемы существования, морали, а также соотношения сознательного и бессознательного в человеке освещались автором остро и неоднозначно. Практически каждое произведение, написанное Леонидом Андреевым, становилось важным литературным и общественным событием как в русской, так и в мировой литературе и драматургии.

Поскольку министр был довольно крупным человеком и предрасположенным к апоплексии, его заранее предупредили о готовящемся серьезном покушении, приняв все необходимые меры предосторожности, чтобы не вызвать ненужного волнения. Увидев, что министр воспринял эту новость спокойно и даже с улыбкой, сообщили и детали: покушение планировалось на следующий день утром, когда он должен был выступить с докладом. Группа террористов, уже выявленных провокатором и находящихся под постоянным наблюдением детективов, должна была с бомбами и револьверами собраться в час дня у подъезда и ждать его выхода. Именно там их и задержат…

Одиннадцатого декабря 1900 года доктор медицины Антон Игнатьевич Керженцев совершил убийство. Все обстоятельства, при которых произошло преступление, а также некоторые факторы, которые предшествовали ему, вызывали подозрения относительно ненормальности умственных способностей Керженцева. Помещённый на обследование в Елисаветинскую психиатрическую больницу, Керженцев находился под строгим и внимательным наблюдением нескольких опытных психиатров, среди которых был профессор Држембицкий, недавно скончавшийся. Вот письменные пояснения, которые сам доктор Керженцев предоставил через месяц после начала обследования; вместе с другими материалами, собранными в ходе следствия, они стали основой судебной экспертизы…

«Обсерватория в горах. Поздний вечер. Сцена представляет две комнаты; первая – нечто вроде столовой, большая, с белыми толстыми стенами; у окон, за которыми мечется во тьме что-то белое, очень широкие подоконники; огромный камин, в котором горят поленья. Убранство простое, строгое, отсутствие мягкой мебели и занавесок. Несколько гравюр: портреты астрономов, волхвы, приведенные звездою ко Христу. Лестница вверх, в библиотеку и кабинет Терновского. Задняя комната – обширный рабочий кабинет, в общем похожий на первую комнату, но без камина. Несколько столов…»

«Я был пьян от счастья и благодарил судьбу: мне, голодному студенту, уже исключенному из университета за неуплату, который на последние сорок копеек разместил объявление о занятиях, неожиданно выпал богатейший урок. Это случилось в конце октября, в темное петербургское утро, когда я получил письмо с просьбой прийти на переговоры в гостиницу „Франция“ на Морской; а через полтора часа – дождь еще не закончился, пока я шел из дома – я уже имел урок, место и двадцать рублей наличными…»

Он жил в доме уже четыре недели, и за это время в нем царили страх и беспокойство. Все пытались говорить и вести себя так, как обычно, и не замечали, что их слова звучат тише, а взгляды полны вины и тревоги, часто обращаясь в сторону, где находилась его комната. В противоположном конце дома они шагали неестественно громко и смеялись так же неестественно, но проходя мимо белых дверей, запертых изнутри и казавшихся глухими, словно за ними не было ничего живого, они замедляли шаг, а их тела наклонялись вбок, как будто ожидая удара…

За окнами падал сырой ноябрьский снег, а в здании суда царила теплая, оживленная и веселая атмосфера для тех, кто привычно, по работе, приходил в этот большой дом, встречая знакомые лица, открывая ту же чернильницу и погружая в нее то же самое перо. Перед глазами разворачивались драмы, подобно театру – их называли „судебные драмы“, – и было приятно видеть публику, слушать живой шум в коридорах и самому принимать участие. В буфете было весело; там уже включили электричество, и на стойке красовались разнообразные вкусные закуски…

«Вы запрашивали объяснение, и вот оно. Я понимаю, что вам станет холодно и больно, вы будете плакать весь сегодняшний вечер, а, возможно, и завтра — но мне не жаль вас, нет. Вы слишком молоды, чтобы вызывать у меня жалость. Ваше сердце молодо, молод смех и молоды слезы, и я не могу вас жалеть, не судите меня за холодность. У одной молодой женщины, похожей на вас, я видел письмо, подобное моему – или в этом духе, – и на письме были следы ее слез. А на том же письме был еще один след: кружок от чашки кофе, которое она любила пить… и знаете, сколько времени прошло между горькими слезами и уютным кофе? Один год. Один год, моя дорогая…»

День уже подходил к концу, но они вдвоем продолжали идти и говорить, не обращая внимания ни на время, ни на дорогу. Впереди, на пологом холме, темнела небольшая роща, а сквозь ветви деревьев пылало солнце, словно раскаленный уголь, зажигая воздух и превращая его в огненную золотистую пыль. Солнце было так близко и ярко, что все вокруг словно исчезало, оставляя только его, окрашивающее дорогу и выравнивающее ее…

В одну лунную майскую ночь, когда соловьи пели, в кабинет к о. Игнатию вошла его жена. Ее лицо выражало страдание, а маленькая лампочка дрожала в руках. Подойдя к мужу, она коснулась его плеча и, всхлипнув, произнесла: – Отец, давай пойдем к Верочке! Не поворачивая головы, о. Игнатий поверх очков взглянул на попадью и долго смотрел на нее, пока она не махнула свободной рукой и не уселась на низенький диван…

Утренние лучи зимнего солнца проникали сквозь запорошенные инеем и покрытые алмазными снежинками стекла окон, наполняя холодным, но радостным светом две большие, высокие и пустые комнаты, которые вместе с кухней составляли жилище штабс-капитана Николая Ивановича Каблукова и его денщика Кукушкина. Похоже, за ночь мороз усилился, так как на подоконниках в углах рам образовались ледяные наросты, и при дыхании поднимался пар в холодном воздухе, который за ночь очистился от запаха табака…

В прозе Леонида Андреева удивительно сочетаются трепетная эмоциональность, тщательное внимание к повседневной русской жизни и порой иррациональный страх перед кошмарами «железного века». Любовь и смерть, жестокосердие и духовная стойкость человека – именно эти темы являются центральными в его повестях и рассказах, которые стали одним из величайших достижений русской литературы начала XX века.

Иногда Сашке хотелось оставить позади то, что называется жизнью: не умываться по утрам холодной водой с плавающими тонкими льдинками, не посещать гимназию, не слышать, как его ругают, и не испытывать дискомфорта в пояснице и во всем теле, когда мать ставит его на колени на целый вечер. Но, будучи тринадцатилетним, он не знал всех способов, которыми люди могут прекратить жить, когда этого хотят, поэтому продолжал ходить в гимназию и оставаться на коленях, и ему казалось, что жизнь никогда не закончится. Пройдет год, потом еще год, и еще один, а он все равно будет ходить в гимназию и стоять дома на коленях…