Антон Чехов

В этих коротких рассказах Антона Чехова раскрывается всё разнообразие человеческой природы: от неожиданных прозрений и бытовых абсурдов до иронии над человеческими слабостями. Герои оказываются в комичных ситуациях, сталкиваются с горькой реальностью жизни и становятся жертвами собственного ума или глупости. Чехов с привычной лёгкостью и точностью показывает в малом — великое, превращая простые события в остроумные наблюдения о человеке, его речи, поступках и мыслях. Содержание Он понял! Сущая правда Злой мальчик 3000 иностранных слов, вошедших в употребление русского языка Перепутанные объявления

«Ангел-хранитель детей ведет их, светящихся от радости и надежды, – но сам он выглядит печально и задумчиво. Ему известно то, что пока скрыто от них. Так и Чехов держит за руку улыбающееся дитя, но сам он серьезен: он слишком осведомлен о мимолетности человеческой улыбки, даже на детских устах. И новейшая русская история, которая нанесла наибольший удар именно детям, своей окровавленной колесницей переехала через них, трагически продемонстрировала, что неисцеленная печаль его сердца не искупила детей, и совсем, совсем не открылась перед русскими Егорушками та жизнь тихая, нежная, сладкая, о которой, не для себя, а для других, светло мечтала его благородная душа…» Ю.И. Айхенвальд Беглец Белолобый Ванька Весной Гриша День за городом Детвора Зиночка Злой Мальчик Каникулярные работы Каштанка Крыжовник Кухарка женится Лошадиная фамилия Мальчики На страстной неделе Репетитор Хамелеон

В сборник включены повести, остроумные рассказы и юморески Чехова – произведения, которые одновременно забавны и трагичны, иногда пронизаны прозрачной поэзией, а иногда отличаются саркастической остротой.

Самые популярные и любимые рассказы о животных С. Аксакова, И. Тургенева, Л. Толстого, К. Ушинского, Н. Лескова, А. Куприна, М. Пришвина, К. Паустовского, Л. Андреева и Ю. Казакова собраны в одной книге. В ней рассказываются разнообразные истории о диких и домашних животных, о наших любимцах и их характерах, их преданности хозяевам, а также о том, в чем они похожи и чем отличаются друг от друга.

Нет ничего более радостного, чем Рождество, когда каждый человек надеется на чудо и на то, что его самые смелые мечты сбудутся! Этот праздник дарит людям надежду и спасение! Тема Рождества не обошла стороной русскую литературу, и вокруг нее появилась целая традиция рождественских и святочных рассказов.

Грохольский обнял Лизу, нежно поцеловал все её пальчики с обкусаными розовыми ногтями и усадил на кушетку, обитую дешевым бархатом. Лиза положила одну ногу на другую, заложила руки под голову и легла. Грохольский сел рядом на стул и наклонился к ней. Он весь погрузился в её образ. Какой она казалась ему хорошенькой, освещенная лучами заходящего солнца!..

На станции Прогонной проходила всенощная. Перед большим ярким образом на золотом фоне собралась толпа станционных служащих, их жен и детей, а также дровосеков и пильщиков, трудившихся неподалеку по линии. Все стояли в тишине, завороженные блеском огней и воем метели, которая внезапно разразилась на улице, несмотря накануне Благовещения. Служил пожилой священник из Веденяпина; псаломщик и Матвей Терехов исполняли песнопения…

На палубе парохода, который направлялся из Одессы в Севастополь, подошел ко мне какой-то господин, довольно привлекательный, с круглой бородкой, чтобы закурить, и сказал: – Обратите внимание на этих немцев, которые сидят рядом с рубкой. Когда собираются немцы или англичане, они обсуждают цены на шерсть, урожай и свои личные дела; однако, почему-то, когда собираемся мы, русские, разговор всегда идет только о женщинах и высоких материях. Но главное – о женщинах…

«Послышался стук лошадиных копыт о бревенчатый пол; вывели из конюшни сначала вороного Графа Нулина, потом белого Великана, потом сестру его Майку. Все это были превосходные и дорогие лошади. Старик Шелестов оседлал Великана и сказал, обращаясь к своей дочери Маше:– Ну, Мария Годфруа, иди садись. Опля!..»

В трех верстах от деревни Обручановой возводился огромный мост. Из деревни, расположенной высоко на крутом берегу, можно было увидеть его решетчатый каркас, и в туманную погоду, а также в спокойные зимние дни, когда его тонкие железные стропила и окружающие леса были покрыты инеем, он создавал живописную и даже сказочную атмосферу. Через деревню иногда проезжал инженер Кучеров, строитель моста, полный, крепкий, бородатый мужчина в мягкой, помятой фуражке; иногда в праздники приходили бездомные, работавшие на мосту; они просили милостыню, смеялись над женщинами и, бывало, уносили что-то с собой. Однако это происходило редко; обычно дни проходили тихо и мирно, как будто строительства и не было, и только по вечерам, когда вокруг моста разгорались костры, ветер едва доносил песни бездомных. А днем иногда слышался грустный металлический звук: дон… дон… дон…

Длинный товарный поезд уже долго стоит на полустанке. Паровоз не издает ни звука, словно погас; вокруг поезда и у дверей полустанка никого нет. От одного из вагонов исходит бледная полоса света, которая скользит по рельсам запасного пути. В этом вагоне на расстеленной бурке сидят двое: один – пожилой человек с широкой седой бородой, в полушубке и высокой мерлушковой шапке, напоминающей папаху, другой – молодой, безусый, в потертой драповом пиджаке и высоких грязных сапогах. Это грузоотправители. Старик сидит, протянув вперед ноги, молчит и о чем-то размышляет; молодой полулежит и едва слышно играет на дешевой гармонике. Рядом на стене висит фонарь с сальной свечкой…

Седьмой час вечера. Соборная церковь. Все паникадила и ставники горят. Царские врата открыты. Поют два хора: архиерейский и соборный. Церковь переполнена народом. Тесно и душно. Идет венчание. Венчаются Сабинин и Оленина. У первого шаферами являются Котельников и офицер Волгин, у второй – ее брат-студент и товарищ прокурора. Вся местная интеллигенция. Роскошные наряды. Венчают: о. Иван в полинявшей камилавке, о. Николай в скуфейке и молодой, лохматый о. Алексей в темных очках; позади и немного вправо от о. Ивана – высокий, тощий дьякон с книгой. В толпе местная труппа с Матвеевым во главе…

Среди множества бумаг, книг, старых газет, изношенных стульев, сапог, халатов, кинжалов и колпаков, на небольшой кушетке, обитой сизым коленкором, спала его прелестная жена, Амаранта. Удивлённый Зинзага подошёл к ней и, немного поразмыслив, потянул её за руку. Она не проснулась. Он потянул её за другую руку. Она глубоко вздохнула, но так и не проснулась. Он похлопал её по плечу, постучал пальцем по её мраморному лбу, тронул её за башмак, дернул за платье, чихнул на всю гостиницу, но она… даже не шевельнулась. «Вот так спит! – подумал Зинзага. – Что за чертовщина? Не приняла ли она яду? Моя неудача с последним романом, возможно, сильно повлияла на неё…»

Исполняющий обязанности судебного следователя и уездный врач направлялись на вскрытие в село Сырню. По пути их настигла метель, и они долго блуждали, добравшись до места не в полдень, как планировалось, а только к вечеру, когда уже стемнело. Они остановились на ночлег в земской избе. В этой же избе по стечению обстоятельств находился и труп земского страхового агента Лесницкого, который три дня назад прибыл в Сырню, устроился в земской избе и, потребовав самовар, неожиданно для всех застрелился; странность его смерти — за самоваром и с закусками на столе — заставила многих заподозрить, что тут могло быть убийство; вскрытие стало необходимым…

«В селе Райбуже, как раз против церкви, стоит двухэтажный дом на каменном фундаменте и с железной крышей. В нижнем этаже живет со своей семьей сам хозяин, Филипп Иванов Катин, по прозванию Дюдя, а в верхнем, где летом бывает очень жарко, а зимою очень холодно, останавливаются проезжие чиновники, купцы и помещики. Дюдя арендует участки, держит на большой дороге кабак, торгует и дегтем, и мёдом, и скотом, и сороками, и у него уж набралось тысяч восемь, которые лежат в городе в банке…»

Оленька, дочь отставного коллежского асессора Племянникова, сидела на крылечке во дворе, погруженная в свои мысли. Жара стояла невыносимая, мухи надоедали, и было так приятно осознавать, что вечер уже близко. С востока приближались темные дождевые тучи, и временами оттуда доносился легкий запах влаги…

«После венчания не было даже легкой закуски; молодожены выпили по бокалу, переоделись и отправились на вокзал. Вместо радостного свадебного бала и ужина, музыки и танцев – поездка на богомолье за двести верст. Многие это одобряли, утверждая, что Модест Алексеич уже в чинах и не молод, и шумная свадьба могла бы показаться не совсем уместной; да и скучно слушать музыку, когда чиновнику пятидесяти двух лет женится на девушке, которой едва исполнилось восемнадцать. Также говорили, что эту поездку в монастырь Модест Алексеич, как человек с принципами, задумал, чтобы показать своей молодой жене, что в браке он ставит на первое место религию и нравственность…»

«Лука. Нехорошо, барыня… Вы только себя губите… Горничная и кухарка пошли за ягодами, даже кошка радуется, гуляя по двору и ловя птичек, а вы целый день сидите в комнате, как в монастыре, и не получаете никакого удовольствия. Да ведь уже почти год прошел, как вы не выходите из дому!.. Попова. И не выйду никогда… Зачем? Моя жизнь уже закончилась. Он лежит в могиле, а я похоронила себя в четырех стенах… Мы оба умерли…»