Иван Тургенев

«Я жил тогда (зимой 1835 года) в Москве у тетушки, родной сестры покойной матери. Мне исполнилось восемнадцать лет: я только что перешел со второго на третий курс „словесного“ факультета (так он тогда назывался) в Московском университете. Моя тетушка была тихой и кроткой женщиной, вдовой. Она обитала в большом деревянном доме на Остоженке, теплом-претеплом, каких, думаю, кроме Москвы, не встретишь, и почти ни с кем не общалась, проводя дни в гостиной с двумя компаньонками, наслаждаясь цветочным чаем, раскладывая пасьянс и время от времени приказывая покурить…»

«Фауст» создавался Тургеневым в условиях назревающего политического кризиса, после завершения Крымской войны и смерти Николая I. Печальные впечатления от русской действительности, с которыми писатель столкнулся, сочетались с его личными переживаниями. Внутренние корни повести, объясняющие её грустный лирический настрой, Тургенев раскрывает в письме к M. H. Толстой: «Видите ли, – писал Тургенев, – мне было горько стараться, не познав полного счастья – и не построив себе уютного гнезда. Душа во мне была ещё молода и рвалась, и тосковала; а ум, охладённый опытом, изредка поддаваясь её порывам, вымещал на ней свою слабость горечью и иронией <…> Когда Вы меня знали, я ещё мечтал о счастье, не хотел расставаться с надеждой; теперь я окончательно махнул на всё это рукой <…> „Фауст“ был написан на переломе, на повороте жизни – вся душа вспыхнула последним огнём воспоминаний, надежд, молодости…»

В этой книге вы прочитаете повести о первой любви замечательного русского писателя И.С.Тургенева.

Не все читатели и критики произведений Тургенева признавали даже чисто литературные достоинства рассказа «История лейтенанта Ергунова». Критик П. М. Ковалевский утверждал, что рассказ был написан Тургеневым «вспешно и в фельетонном стиле». Это мнение, которое передал Тургеневу Полонский, поразило писателя своей несправедливостью. В письмах к М. В. Авдееву от 18 (30) апреля 1868 года и 13 (25) января 1870 года он защищал свое произведение от этих нападок и объяснял те психологические задачи, которые ставил перед собой при его создании. Особенно его раздражали попытки мистического толкования рассказа. «…что собственно мистического в „Ергунове“, я понять не могу – ибо хотел только показать незаметный переход из реальности в сон, что каждый испытывал на себе; но могу Вас уверить, что меня исключительно интересует одно: физиономия жизни и правдивая ее передача; а к мистицизму во всех его формах я совершенно равнодушен…»

Повесть «Андрей Колосов» написана Тургеневым не только для того, чтобы подвести итоги своему юношескому романтизму и восторженной мечтательности; она также стала частью более широкой борьбы с устаревшими, но все еще живучими романтическими традициями. Естественно, что новая, хотя и во многом еще незрелая, повесть Тургенева получила одобрение от Белинского: «„Андрей Колосов“ г. Т. Л. – рассказ исключительно замечательный благодаря своей глубокой мысли: автор продемонстрировал в нем много ума и таланта, и в то же время показал, что он не стремился сделать и половины того, что мог бы, поэтому получился хороший рассказ там, где следовало создать прекрасную повесть».

По своей внутренней и внешней структуре комедия «Неосторожность» относится к числу тех произведений мирового театра, которые подготовили переход от мещанской драмы и романтической трагедии к реалистической драматургии. На русской почве эти поиски новых форм сценического выражения привели к возникновению в конце двадцатых и начале тридцатых годов «маленьких трагедий» Пушкина, в Англии, немного ранее, – «Драматических сцен» Барри Корнуолла, во Франции – «Театра Клары Газуль» Мериме и явно связанных с ним первых пьес А. Мюссе. Все эти произведения, хоть и неравноценные по своей художественной значимости, имели явный экспериментальный уклон и, противостоя современным традициям театра, отличались максимальной краткостью сценических форм, остротой коллизий, неожиданными поворотами действия и высоким интересом авторов к психологии сильных страстей и к противоречиям человеческих характеров, всегда конкретно-исторически обоснованных.

«Никуда я, бывало, не ездил так часто на охоту в течение лета, как в село Глинное, лежащее в двадцати верстах от моей деревни. Около этого села находятся самые, может быть, лучшие места для дичи в целом нашем уезде. Выходив все окрестные кусты и поля, я непременно к концу дня заворачивал в соседнее, почти единственное в околотке болото и уже оттуда возвращался к радушному моему хозяину, глинскому старосте, у которого я постоянно останавливался. От болота до Глинного не более двух верст; дорога идет все лощиной, и только на половине пути приходится перебраться через небольшой холм. На вершине этого холма лежит усадьба, состоящая из одного необитаемого господского домика и сада…»

Самые популярные и любимые рассказы о животных С. Аксакова, И. Тургенева, Л. Толстого, К. Ушинского, Н. Лескова, А. Куприна, М. Пришвина, К. Паустовского, Л. Андреева и Ю. Казакова собраны в одной книге. В ней рассказываются разнообразные истории о диких и домашних животных, о наших любимцах и их характерах, их преданности хозяевам, а также о том, в чем они похожи и чем отличаются друг от друга.

В два часа ночи он вернулся в свой кабинет. Он отправил слугу, который зажег свечи, и, усевшись в кресло у камина, закрыл лицо руками. Никогда раньше он не испытывал такой усталости – как физической, так и душевной. Весь вечер он провел в обществе приятных дам и образованных мужчин; некоторые из дам были красивы, а почти все мужчины отличались умом и талантами – он сам общался весьма успешно, даже блистательно... и, несмотря на это, никогда еще чувство «taedium vitae», о котором говорили римляне, то есть «отвращение к жизни», не овладевало им с такой неотразимой силой, не давило на него. Если бы он был немного моложе, он, вероятно, заплакал бы от тоски, скуки и раздражения: горечь, едкая и жгучая, как полынь, наполняла его душу. Что-то невыносимо-постылое и угнетающее окружало его со всех сторон, как осенняя темная ночь; и он не знал, как избавиться от этой темноты и горечи. О сне не могло быть и речи: он знал, что не сможет заснуть...

В девятнадцатом веке И. С. Тургенев продемонстрировал, что российская земля способна рождать не только «быстрых разумом Невтонов», но и своих Гамлетов, Фаустов и королей Лиров. Эти вечные образы, архетипы и сверхтипы, оказавшись на русской почве, претерпели определенные изменения, став, возможно, еще ближе и понятнее для нас. «Вечные образы переносились на русскую почву, изменяли имена, становились инструментом объективного исследования русской жизни и способом лирического самовыражения, сохраняя тем не менее глубинную, архетипическую связь с породившей их культурной традицией»© Storytel

Статья Тургенева служит примером философской и социально активной критики, которую поддерживал Белинский. Для Тургенева «Фауст» Гёте – это работа, пронизанная страстной и ищущей мыслью, представляющая собой апофеоз борьбы человеческой личности за свои права. Тем не менее, Гёте ограничил страстные поиски Фауста истинного смысла жизни узким контекстом «лично-человеческого», и именно в этом Тургенев усматривал причину неудачи второй части трагедии, полагая, что целью исторического прогресса является не счастье отдельной личности, а устранение всякой возможности нищеты на земле.

«Событие произошло в Петербурге, зимой, в первый день масленицы. Меня пригласил к себе на обед один мой товарищ по пансиону, который в молодости славился как красная девица, а впоследствии стал человеком вовсе не стеснительным. Он уже покинул этот мир, как и большинство моих друзей. Кроме меня, на обед были приглашены некто Константин Александрович Асанов и еще одна известная в то время литературная личность. Эта литературная звезда заставила себя подождать и в конце концов прислала записку, сообщив, что не сможет прийти, а вместо нее появился маленький белокурый господин, один из тех незваных гостей, которых в Петербурге предостаточно…»

Тургеневский «Бретёр» представляет собой характерное явление русской провинциальной жизни 1840-х годов – феномен, который частично возник под влиянием Печорина, но отличался от него душевной пустотой, интеллектуальной ограниченностью и банальностью. Несмотря на определенную художественную незрелость «Бретёра», несомненно, что Тургенев в этой повести создал правдоподобный, типичный образ и предоставил ему адекватную социально-этическую оценку.

С художественной точки зрения большинство отзывов положительно оценили рассказ. Например, Арс. И. Введенский отмечал, что «Отчаянный» «создает впечатление в высшей степени целостного и живого произведения». Анонимный рецензент «Голоса» в «Литературной летописи» подчеркивал, что «портрет» Миши Полтева «является одним из самых удачных, созданных Тургеневым. Он настолько живой, что его невозможно забыть, стоит лишь на него взглянуть. В целом вся серия рассказов, названная автором „Из воспоминаний своих и чужих“, из которой в прошлом году вышел рассказ „Старички“ (то есть „Старые портреты“), обещает стать собранием завершенных очерков»…

«Соседство» является одной из самых значительных проблем деревенской жизни. Я знал одного помещика из Вологды, который при каждом удобном случае повторял: «Слава богу, у меня нет соседей», – и, признаюсь, не мог не завидовать этому счастливчику. Моя деревенька расположена в одной из самых густонаселенных губерний России. Я окружен множеством соседей, начиная от доброжелательных и уважаемых помещиков в просторных фраках и широких жилетах, и заканчивая заядлыми гуляками в венгерках с длинными рукавами и так называемым «фимским» узлом на спине…

Реакционно-романтические драмы Кукольника в идейно-художественном плане противостояли прогрессивной реалистической литературе 30-х годов. Кукольник стал основателем целой школы. За ним последовали такие драматурги, как Н. А. Полевой, П. Г. Ободовский, Р. М. Зотов и другие. Упоминая Кукольника и его последователей, Тургенев отмечал, что их «произведения <…> были пропитаны самоуверенностью, доходившей до самохвальства, и посвящены возвеличиванию России любой ценой, но в своей сути не имели ничего русского: это были лишь громоздкие декорации, небрежно возведенные патриотами, не знавшими своей родины». В статье о «Генерал-поручике Паткуле» Тургенев решительно выступил против попыток Кукольника искажать историческую действительность как в изображении главного героя, его характера и поведения в различных условиях, так и в деталях.

В январе текущего 1870 года, находясь в Париже за столом у одного хорошего друга, я получил совершенно неожиданное приглашение присутствовать на казни Тропмана – и не только на её исполнении: мне предложили стать одним из немногих привилегированных лиц, которым разрешалось входить в саму тюрьму. Ужасное преступление, совершенное Тропманом, до сих пор не забыто; однако тогда Париж был не менее, если не более, обеспокоен его предстоящей казнью, чем недавним назначением псевдопарламентарного министерства Оливье или убийством Виктора Нуара, который пал от руки столь удивительно оправданного принца П. Бонапарта…

Комната, довольно аккуратно убранная. На кровати за ширмами отдыхает Тимофей Петрович Жазиков. Входит Матвей…

Дискуссия о «Сне» и отношении русского писателя к зарубежной литературе стала наиболее важным моментом в обсуждении рассказа. «Сон» был опубликован одновременно с «Новью», поэтому критики либо сосредотачивались только на романе, игнорируя «художественную безделку», либо объединяли анализ обоих произведений – разумеется, не в пользу рассказа. Отзывы, в которых критики уделяют внимание «Сну», довольно редки, сдержанны и появляются исключительно в газетах. В основном мнения схожи. Критики избегают углубленного анализа «Сна» и в лучшем случае лишь пересказывают его содержание, добавляя краткие, часто неаргументированные характеристики и замечания.