Таков выбор. Суровый. Жестокий. С одной стороны, Уоррен — вытребованный и наконец-то возвращенный домой муж, а с другой — жизнь, полная хаоса, лишений, бегства, бессонных ночей и куцых дней, обнуления, которому она так хорошо выучилась.

Но Сэм уже решилась. По правде говоря, она и не сопротивлялась собственному решению ни секунды. Уоррен, не догадывающийся о ее плане, но чувствующий, как всегда, когда она о чем-то умалчивает, уже сказал ей, что нельзя допустить, чтобы совершенное здесь чудовищное злодеяние осталось безнаказанным. Он сказал ей это. Что нельзя допустить, чтобы убийство Джастина и оправдание Бакстера остались безнаказанными. Это его слова. Не зашифрованный ли это сигнал? Будучи человеком, построившим всю свою сознательную жизнь вокруг стремления к справедливости, он должен понять ее поступок, верит Сэм. Стоя в кухне в своей всепогодной куртке и походных ботинках, уже с рюкзаком, набитым всем необходимым, она медлит — не затем, чтобы еще раз подумать напоследок, а лишь чтобы оплакать жизнь, с которой собирается распроститься, — по крайней мере, на время.

На кухонном столике два одноразовых телефона. Один для Уоррена. Сэм берет второй — этот маленький информационный детонатор, в который она только что вставила животворящую батарею. Пора. Да, наконец-то пора.

Полдесятка нажатий большими пальцами, и на экране всплывает почтовый ящик, а в нем — давным-давно подготовленная Джастином ссылка, названная в честь иранской царицы, которая в ответ на чудовищное вероломство возглавила свои войска в противостоянии нечестивому царю.

Ее палец зависает над крохотным экранчиком, который после единственного прикосновения выпустит в мир сделанную Джастином колоссальную резервную копию взлома данных Сая Бакстера. Одно прикосновение — всего-то и делов, чтобы запустить величайшую публикацию засекреченных данных в истории — практически все на каждого, кто хоть раз хоть чуточку переступил черту. И в этом каталоге наказанных и безнаказанных где-то погребен Сай Бакстер. А раз ей не известно, как извлечь только один этот файл — черт, ведь она простая медсестра! — Сэм сольет их все.

Джастин думал, что подобная волна национального позора, внезапной публичной наготы, разоблачений лицемеров, репутаций, мучительно строившихся двадцать, тридцать, пятьдесят лет и спущенных в унитаз единственным заголовком, — может радикально перекроить общественную жизнь, положив начало эпохе стыда, шока, недоверия, раскаяния и извинений, судебных разбирательств и отставок, унижения, гражданских казней. Кто знает? Это может даже привести к воплощению заветной мечты Джастина о перезагрузке системы. Все это возможно, предполагает Сэм, но сама по-прежнему хочет добраться только до Сая Бакстера.

Слова ее погибшего друга возвращаются к ней в критической момент: «Они победили. В конечном итоге они победили. Они всегда побеждают».

«Ага, — думает она, — пожалуй. — Прежде чем добавить вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, разве что к Джастину, к спящему Уоррену, к себе: — Пока не проиграют».

Единственное нажатие.

Вжух.

Готово. И тогда, подтянув ремни рюкзака, Сэм выходит через заднюю дверь, прикрыв ее за собой тихо-тихо, словно боясь быть обнаруженной.

И обнуляется.

Примечания