— У него очень благородная внешность, — описала она его.

И Холлис с Элизой решили, что нет ничего дурного в том, чтобы поведать эту тайну преданным читателям своей газеты. Никто, скорее всего, не догадается, о ком они пишут, да и вряд ли кто-нибудь додумается задавать вопросы женщинам, издающим дамский журнал.

По крайней мере, так уверяла Холлис.

— Неужели ты полагаешь, что те, кто расследует это преступление, читают дамские газеты? Это всего лишь игра, Элиза. Никто ничего не узнает. По сути, мы даже помогаем искать убийцу.

— По-твоему, кто-то должен это прочесть и затем поделиться информацией?

— Вот именно! — уверенно заявила Холлис.

Элиза долго и пристально смотрела на сестру.

— А мы не пытаемся оправдать то, что пошли против папиной воли?

— Конечно же, нет! Мы бы никогда так не поступили, — беззаботно ответила Холлис.

Как раз наоборот! Они с самого детства шли наперекор желаниям отца.

Но сейчас причины, подтолкнувшие их к такому поступку, не имели значения. Послание уже напечатано, кто-то его прочел, и теперь на пороге их дома стоит сам наследный принц. Если уж быть абсолютно точной, целых два принца. Она не знала, стоит ли ей удивляться тому, что принцы читают газеты, или тревожиться из-за того, какие глупости они иногда с Холлис совершают.

— Мисс! — обратился к ней стоящий на крыльце принц.

Элиза прищурилась. Она заметила, что он облачен не в алусианские одежды. Все были одеты иначе. Зачем они переоделись обычными англичанами? Если бы они не толпились на улице, если бы один из них не держал трость как оружие, то легко могли бы сойти за обычных джентльменов, прогуливающихся по улице. А что же она? На ней было обычное серое платье и белый фартук, а волосы, все еще влажные после утреннего купания, были небрежно собраны на затылке. Совсем не так она мечтала встретить принцев Алусии. Если бы сейчас ее увидела Каролина, она бы от стыда сгорела.

Более того, Элиза не хотела принимать их в своем скромном жилище с кружевными занавесками, среди лающих собак и сваленных в углу часов. Стыд-то какой! Элиза не хотела срамиться. Если уж встречать высоких гостей, то одетой должным образом, с уложенными волосами и чуть нарумяненными щеками.

Поэтому она решила, что единственный выход, на который, правда, никто другой в здравом уме не решился бы, — дать принцам от ворот поворот.

— Прошу меня простить, но мы не принимаем гостей, — сказала она и нервно пробежала пальцами по щекам, на случай если там остались сажа, смазка от часов или, не дай бог, чернила.

— Мадам… — настойчиво продолжал принц. — Судья дома?

— Одно ваше слово, и я спущу его с лестницы, — предложил Бен и хрустнул костяшками пальцами, давая понять, что ему это не составит труда.

— Прошу прощения… — Принц ушам своим не верил.

— Вы меня прекрасно слышали, — предупредил его Бен.