– Я бы не была так уверена, – говорю я. – Мы представляли много вещей.

– Возможно. Но я не идеальна. Смерть Ингрид разрешила этот вопрос окончательно. Не считая ее родителей, я была для нее самым близким взрослым человеком. Я была так ослеплена ее талантом, что не чувствовала чудовищной боли, которая скрывалась за ее работами. У меня были сотни снимков, сотни возможностей заметить, что она в беде. Я подвела ее.

Мне хочется сказать, что она подвела и меня. Я вспоминаю первый день учебы – я была уверена, что она поможет мне, что будет относиться ко мне так же, как раньше.

– Вы были нужны и мне, – говорю я. У меня пылает лицо.

– Да, – говорит она. – Знаю. Прости меня.

Я больше ничего не могу сказать, и какое-то время она тоже молчит.

Наконец она продолжает:

– Я знала, что, если ты обратишься за помощью, у меня появятся обязательства перед тобой. Вот почему сперва я не хотела, чтобы ты продолжала у меня учиться. Это несправедливо, но, глядя на тебя, я всякий раз вспоминала ее. Когда я узнала о смерти Ингрид, я начала перебирать ее фотографии, и почти на всех была ты.

Она замолкает, ожидая моего ответа, но я настолько переполнена эмоциями, что просто смотрю на снимок перед собой и думаю, что никогда еще не всматривалась в себя, сидящую в своей комнате, так пристально.

– Ты даже не представляла, насколько многогранным объектом была, – говорит она. – Твои портреты вызывали то замешательство, то любовь, то гнев, то радость… весь спектр человеческих эмоций.

Она протягивает мне еще одно фото.

– Это одно из моих любимых.

Капли дождя. Солнечный свет, пробивающийся сквозь облака. Я на качелях, высоко в небе. Я улыбаюсь. Улыбаюсь. Она все-таки проявила ее.

Глаза наполняются слезами. Я на качелях. Я впервые в жизни прогуляла уроки, и я рассекаю небо, а облака расступаются у меня над головой. Я слышу ветер. Я слышу свой смех.

– Ингрид, – кричу я, – это мое первое правонарушение!

– И как впечатления? – долетает до меня ее голос.

Идет дождь. Прохлада бодрит.

– Потрясающе!

За дверью кабинета поднимается шум. Еще немного, и внутрь хлынут люди, но я пока не готова их видеть. Я заставляю себя отвести взгляд от рамы. На глаза попадается фото, где я корчу рожу, и я отворачиваюсь. Я сосредоточиваюсь на снимке с качелями. Эта улыбка.

Я бережно держу в руках эту рукотворную копию себя. Мне нужно еще несколько минут, чтобы осознать услышанное.