– Не за что, – говорит он. Разворачивается, идет к двери. Останавливается. И говорит: – То, что ты сказала тогда про Ингрид… Наверное, ты хотела показать, что это свинство – задавать такой вопрос. Так что я пришел извиниться, если в твоих глазах все выглядело именно так. Я не хотел, чтобы так вышло. – Он замолкает, и я понимаю, что он о чем-то думает. Наконец он говорит: – Но это было жестко. То, как ты это сказала. Я читал про стадии горя. Думаю, сейчас ты на стадии гнева.

Он стоит в другом конце комнаты, но мне кажется, будто он протянул руку, схватил меня за горло и сдавил. На глаза наворачиваются слезы. Я не знаю, что ему ответить, поэтому просто смотрю на ковер.

– Пока, – говорит он, и я остаюсь одна.

Я достаю дневник Ингрид, готовая нарушить свое правило про одну запись в день. Но, подумав, убираю его обратно. Мне нужен живой собеседник, который будет слушать и отвечать. Покопавшись в ящике стола, я нахожу школьный справочник и открываю его на букве «Ш». Я вижу расплывчатую фотографию Дилан, на которой она мрачно смотрит в камеру, а рядом – ее номер.

Я сразу узнаю ее голос. Не то чтобы низкий, но чуть сипловатый.

– Привет, – говорю я. – Это Кейтлин.

– Привет! – отвечает она, и я благодарна ей за то, как она это делает – словно я звоню ей в миллионный раз и в этом нет ничего необычного.

– Слушай… Мне нужно выполнить задание по фотографии. Завтра, после уроков. И я подумала: может, ты хочешь пойти со мной? Можем сперва сходить в лапшичную или куда-нибудь еще.

– Хорошо, – отвечает Дилан. Я слышу, как она негромко говорит что-то в сторону. – Встречаемся у шкафчиков?

– Ага. – Хорошо, что она не видит, как я киваю вверх-вниз, как китайский болванчик.

Я кладу трубку и снова выхожу на улицу, но на этот раз забираюсь в машину. Я включаю кассету и слушаю музыку, пока не погружаюсь в сон.

Я думала, что найти плохой пейзаж будет просто, но я ошибалась. Даже уродливые, неказистые в реальной жизни вещи раскрываются по-особому, когда я смотрю на них через объектив. Мелкое становится значимым. Пустота между ветвями чахлого кустарника превращается в пронзительный образец негативного пространства. Я разворачиваюсь, и передо мной оказывается торговый центр. Я почти ожидаю увидеть очередное чудо, но торговый центр выглядит уродливо даже в объективе. Я готовлюсь сделать снимок, но Дилан меня останавливает.

– Погоди, – говорит она. – Твоя учительница решит, что ты вкладываешь в него какой-то смысл. Типа «Кейтлин, какое прекрасное размышление на тему потребительской культуры» или вроде того.

Я опускаю фотоаппарат.

– Ты права. Нам нужно место, где нет вообще ничего, только голая земля.

Дилан отпивает кофе.

– В паре кварталов от моего дома есть участок, который недавно разровняли.

Мы идем туда.

Дилан живет в противоположной стороне от школы, в новой части пригорода. Дома там огромные. Одни пытаются имитировать испанский стиль с белой лепниной и черепичными крышами. Другие – просто большие современные коробки.

Наконец мы на месте.