– Это именно то, что мне нужно, – говорю я, глядя на голый участок.

– Кажется, здесь собираются строить дом.

Я начинаю возиться с диафрагмой.

– Что ты делаешь?

– Хочу сделать фото засвеченным и смазанным.

Дилан смеется.

– Напомни, почему ты хочешь сделать максимально отстойную фотографию?

– Учительница фотографии ненавидит меня, а я ненавижу ее.

– Логично.

Дилан наблюдает, как я фотографирую землю. Свет именно такой, как мне нужен, не слишком яркий. Контраста между землей и небом почти не будет. Когда я делаю очередной снимок, Дилан качает головой.

– Но почему она тебя ненавидит?

Я пытаюсь придумать, как объяснить ей, чтобы она не психанула, как родители. Я перестаю возиться с камерой и сажусь рядом с ней на край тротуара.

– Сложно объяснить. В прошлом году я училась у нее вместе с Ингрид. Тогда она была ничего. Но Ингрид – потрясающий фотограф. – Я осекаюсь. – Была. Потрясающим фотографом. И мисс Дилейни была со мной вежлива просто потому, что я всегда ходила с Ингрид.

– А теперь все изменилось?

– Она полностью меня игнорирует.

Дилан кивает и пристально смотрит на меня.

– Понимаю, – наконец говорит она. – Ты делаешь это, чтобы привлечь ее внимание.

– Нет! – говорю я резче, чем хотела. – Просто я не вижу смысла стараться ради ее уроков.

Дилан упирается ладонями в тротуар и, задрав голову, смотрит в небо. Я перевязываю шнурки на кедах.

– Ты только не обижайся, – говорит она спустя какое-то время, – но, по-моему, все не так просто. Мы только что прошли полмили, чтобы ты сфотографировала землю. Выходит, ты все-таки прилагаешь усилия. Ты очень хочешь ей досадить.