— Наверняка, — не могу не согласиться я.

— А это значит, они знают, что есть ключ. И что этот ключ — ты. Понимаешь?

Не совсем, но дурное предчувствие уже гложет душу.

— Ника, за тобой будут охотиться. Всегда. Пока ты жива. И методы, которыми станут подбираться к тебе, будут, в том числе, и нечестные. Например, шантаж жизнью и здоровьем твоих близких… Твой парень уже погиб из-за тебя, — она не знает, что Вадим жив, и это хорошо, — мой сын чуть не погиб. Сколько нужно ещё смертей, Ника, чтобы ты поняла?

Меня пронзает озарение от её слов. Я ведь и сама это чувствовала. Понимала. Я несу только разрушение и смерть. Она права на все сто, увы.

Горько вздыхаю:

— И что вы мне предлагаете?

— Оставь его, — тут же выпаливает она. — Только так он сможет нормально жить. Ты ведь не хочешь, чтобы его убили очередные фанатики?

Смотрю в её тёмные безэмоциональные глаза и читаю в них лишь одно — свой приговор: «Уходи! Ты проклята»

Сжимаюсь.

Она права.

Поиграли — и хватит. Аристарх слишком дорог мне, я не хочу рисковать им вновь. Он заслужил право на спокойствие. Мой герой, мой рыцарь, мой лучший на земле мужчина.

Встаю, хватаю сумочку:

— Вы позволите забрать фото?

Она кивает, видимо, довольная моей понятливостью и тем, что не истерю. Просто свекровь не знает, что у моего организма закончился лимит истерик. Он слишком устал, перегружен.

— Что вы скажете ему? — киваю на койку, где лежит мой муж. Взгляд скользит по заострившимся чертам совершенного лица. Отмечаю бледность, треснувшие губы, на которых до сих пор видна запёкшаяся кровь. Вспоминаю, как он целует. На миг прикрыв глаза, вновь оказываюсь в объятиях любимого, ощущаю жар большого тела, слышу ласковый, чуть хрипловатый смех.

Прости. Ты так и не узнаешь, как сильно я люблю тебя. Ты будешь в моём сердце навеки, любимый.

— Скажем, что ты не выдержала его болезни. Ушла к другому. Изменила. Измены он не простит.

Больно. Как же больно. Едва глотаю колючий ком.

Но так будет правильно — лучше разбить ему сердце, чем знать, что любимый погиб, прикрывая меня.