А получается очень много нехорошего. Ведь если всё так, значит, Валентина Игнатьевна знала всё с самого начала. Знала, кто я! Потому так усиленно и пыталась вырвать меня из жизни Аристарха. Ну, конечно же знала. Наверняка, супруг, Иван Ресовский, ей всё рассказывал. Только сына в тёмные делишки посвящать не стали.

— Догадалась, значит, — усмехается она. — Ты умнее, чем я думала. Хоть впрочем, дочь Вячеслава Дрейнга другой быть и не могла. Таня любила его, помешалась на нём. А он кроме твоей матери никого и не видел.

— Стоп! — вскидываю руку. — Антон рассказал нам душещипательную историю о том, как мои родители, ваш муж и старик Драгин подставили её. И за это он собирался всем мстить.

Свекровь смеётся — зло и издевательски.

— Антоша всегда был странным ребёнком. Любил придумывать себе то, чего нет. А когда Тани не стало — и вовсе тронулся умом.

— Это видно, — констатирую грустный факт. — Но хоть что-то из того, что он говорил, было правдой?

— Конечно, — охотно подтверждает Валентина Игнатьевна. — То, что ты — ключ. Вячеслав был просто помешан на тебе. Поэтому и зациклил всё на твоём ДНК.

— Никакой я не ключ, — отрицательно качаю головой. — Лотос не сработал. Вообще не отреагировал на меня.

Хмыкает:

— Этот — и не должен был.

— Этот? — удивлённо вскидываю брови.

— Да, опытный экземпляр. Не самая удачная версия. Думаешь, кто-то бы оставил уникальную и опасную технологию на попечение полубезумного подростка? Нет, конечно. Настоящий «лотос» надежно спрятан.

— Где и кем?

Валентина Игнатьевна пожимает мощными плечами:

— Никогда не интересовалась. С тех пор, как Ваня вышел из проекта, мы больше в это дерьмо не лезли. Хоть Татьяна и считала нас предателями. Скорее всего, подлинник увёз и спрятал твой отец. А может и не спрятал. Кто знает… Слишком много шавок и ищеек шло тогда по их с Динарой следам.

— Мою маму звали Динарой?

— Да, но мы называли её Диной. Твой отец похитил её в каком-то горном ауле. Не устоял перед красотой. Они очень любили друг друга — романтично, нежно, искренне. Динка оказалась умницей. Закончила университет. Могла бы и дальше идти в науку, но предпочла оставаться опорой и тылом своего гениального мужа.

Моё сердце заходится нежностью от этих воспоминаний. Теперь я понимаю: меня очень-очень любили, но другого варианта спрятать — и, по сути, спасти, — у них не было. И даже становится стыдно, что злилась на них раньше.

Сейчас я благодарна свекрови, что она рассказывает о дорогих мне людях без сарказма. Почти с теплом.

— Но то, что я не знаю, где находится подлинник, не означает, — переходит она на деловой тон, — что об этом не знают и другие. Те, кто охотился за изобретением, когда оно ещё было в чертежах.