— Да, — чеканю, — так велят мне долг и сердце!

— Сердце? — фыркает она. — Будь оно у тебя, мой сын не лежал бы сейчас здесь. Ты бы оставила его! Гадина! Проклятое семя!

Мне нереально больно. Я одна, и меня некому защитить от её нападок. Но я не позволю разрушить то счастье, что уже воцарилось в душе. Я буду сражаться за него.

— Как вы смеете такое говорить! — вскидываю голову, меряю её презрительным взглядом. — Вы ничего обо мне не знаете!

— Напротив, — ухмыляется она, — знаю и даже больше, чем ты думаешь.

Она лезет в сумку, достаёт оттуда старый снимок и швыряет мне.

Беру, дрожащими руками подношу к лицу и… не могу поверить и сдержать крик. Потому что с выцветшего фото на меня смотрят…

…мои же глаза. Только с лица другой женщины — старше, серьёзнее, но такой же рыжей. Набегают слёзы, буквы сами складываются в заветное слово: «Мама», выдохом слетающее с моих губ. Рядом с женщиной — русоволосый мужчина — худой, долговязый, с пронзительным взглядом серых глаз. А на руках у него — крохотная рыжая девчулька. Не трудно догадаться — я.

— От-ткуда, — еле бормочу я, — эт-то у в-вас?

Свекровь оглядывает палату, присматривается к Аристарху — он спит слишком глубоко, и врачи сказали, что проспит ещё несколько часов. Нам нечего опасаться. Видимо, она тоже понимает это, потому что берёт меня за локоть и отводит в зону для посетителей.

У Аристарха люксовая палата. Словно номер в дорогом отеле. Помещение разделено таким образом, что одну часть занимает больной, а вторая представляет собой что-то вроде оборудованной комнаты ожидания. Тут стоят уютные диванчики, столик, холодильник, телевизор, полки с книгами и журналами. К палате прилегает санузел. В общем, родственники с полным комфортом могут расположиться у постели пациента.

Валентина Игнатьевна, моя свекровь, подводит меня к диванам и указывает рукой, требуя присесть.

Сажусь, зажимаю ладони между колен, впериваюсь в неё взглядом, жду объяснений. А чтобы поскорее приступила к ним, повторяю вопрос:

— Откуда у вас эта фотография?

Свекровь рассматривает меня, как диковинную зверюшку, а потом хмыкает:

— Мне дала её Татьяна, мать Антона.

Мотаю головой:

— Эти имена мне ни о чём не говорят.

— С Антоном вы общались в офисе «Серебряного лотоса». Он и есть мастер. А Таня — моя старшая сестра.

— Что же это получается…