— Нет! — упрямо стою на своём. — Не прощу!

— Грозный боевой котёнок, — улыбается Аристарх, наклоняется и целует. Жадно, отчаянно, как целуют в последний раз. Поцелуй горек — он пропитан моими слезами… И его виной. Я знаю — Арис корит себя, что привёз меня сюда. Но ведь он был под внушением. Он не виноват. Откуда этот разбитый в прах тёмный янтарь в его глазах?

Цепляюсь за плечи, а потом и вовсе — висну обезьянкой.

Не пущу! Не отдам! Мой!

Хозяин хлопает в ладоши:

— Какая сцена! Я сейчас расплачусь. У меня в голове прям «My heart will go on»[1] заиграла.

Аристарх оборачивается к нему, полный ярости.

— Тебе смешны чувства, ублюдок?!

Тот лишь ухмыляется:

— Ненавижу слащавость. Меня от неё тошнит. Мужик, а не можешь девку осадить?! Если ты выбор сделал — разве она может спорить?

— Свою жену будешь осаживать, недоносок, — взвивается Арис.

Повелитель «лотоса» хохочет, щелкает пальцами и на одной из тумб рядом с нами распускается серебряный цветок.

Кажется, я слышу его мелодию. Очень тихую, лирично-нежную.

Красивые губы Аристарха трогает блаженная улыбка, глаза стекленеют, он снова теряет себя.

— Правда же, Ника, так веселее?

— Ничуть не веселее, — злюсь я. Теперь, когда не привязана к креслу, у меня есть пространство для манёвра, для действий. Пожимаю руку Аристарху в надежде пробиться сквозь пелену наваждения и медленно отхожу в сторону «цветка».

Этот урод говорил, что мой отец сделал меня своеобразным ключом активации своей адской машины. Вот и проверим теорию на практике.

Бочком-бочком двигаюсь в сторону устройства.

— Чтобы ты не задумала, — говорит маньяк-похититель, — знай — ты уже проиграла, сладкая Ника.

О, это мы ещё посмотрим! Ведь смеётся тот, кто смеётся последним.