— Есть, капитан, вот уж взаправду благая весть! — осклабился Пим. Развернувшись, он зашагал по палубе к капитанской каюте.

Взаимовыгодные отношения между городом и пиратами завязались годы назад, когда Милтон Шрусбери, мэр Сент-Олбанс, пошел на сделку с капитанами каперов: если они согласны блюсти порядок в своих экипажах и ограничат свою береговую деятельность районом в двух милях от городских владений, он создаст Свободную Зону в Северном порту, где будут универсальный магазин, пивная, игорный дом, подворье и дом терпимости. В Свободной Зоне пираты могут творить, что вздумается, повинуясь капитанскому суду. Конечно, местечко Сент-Олбанс процветало и от пиратского ремесла, но еще и от ценных даров и отчаянно недостающих припасов, каковые пираты жаловали жителям безвозмездно.

— Сюда, ты, банши[16] долбаная! — рявкнул Пим в каюте Джека. Весь экипаж захихикал, слушая, как он продолжает осыпать Регби проклятиями. — Покажись-ка, ты, дворняга безродная! Злобная блевотная сука! Выбирайся оттудова, или я превращу твою лысую задницу в скрещенные кости, ты, ядовитая свинская елдовина!

Пиратов, схваченных за пределами Свободной Зоны, немедленно подвергали тюремному заключению — они обязательно должны были отсидеть шесть месяцев. Если же пират не только давал себя поймать, но и совершал какое-нибудь преступление, мэр мог приказать его повесить. Равным образом любая сент-олбанская женщина, найденная в Свободной Зоне, именуемой Грешным Рядом, не могла заявлять об изнасиловании, а буде на таковую набросится пьяный пират или лоботряс, она должна была соблюдать правила, установленные капитаном корабля.

— Кровь козлиная! — вскричал боцман Мартин с бака.

— Порван парус? — поглядел в его сторону Джек.

— Так точно, — ответил Мартин. — Кливер.

— Око Сатаны! — ругнулся один из матросов. На починку порванного кливера запросто может уйти целый час.

— Тогда за дело, — спокойно произнес капитан.

Видом Джек Хоули ничуть не походил на остальных пиратов, даже в полном боевом облачении, — моложавый, светлокожий, с гладким, без оспин, лицом, всегда чисто выбритым, с полным комплектом зубов и мускулистым телом.

— Я сейчас отправляюсь, а вы можете поднять якорь, как только закончите починку, — сказал Джек своим людям.

Хотя вероятность засады была и невелика, Хоули хватало хитроумия держать свою личность в секрете. На самом деле, когда в прошлый раз в порту мэр Шрусбери подошел к главному причалу Северного порта в сопровождении свиты негоциантов, дабы приветствовать корабль, и позвал Хоули по имени, двадцать человек выступили вперед, претендуя на эту роль.

Пришел Пим, наконец-то изловивший кошачье отродье. Несчастная Регби была запихнута в белый шелковый плат с французскими надписями по всем четырем каемкам. Отвернув морду твари от своего лица, квартермейстер крепко держал ее в обеих вытянутых руках, отстранив как можно дальше от себя.

— Команда испустит вдох облегчения, едва вы снесете сие проклятое творение с корабля, — проговорил Пим.

Поглядев на изящную безволосую кошку, капитан Джек улыбнулся:

— Я диву даюсь, что команда дала ей дожить до сего дня.

— Бьюсь об заклад, токмо благодаря вашему к ей благорасположению.

Заслышав голос Хоули, Регби начала рваться на свободу из громадных ручищ державшего ее моряка. Свирепое шипение, издаваемое ее пастью, более напоминало змеиное, нежели кошачье. В глазах Пима отразился страх.

— Можно ее покласть, капитан? — попросил он нервным голосом.

Джек кивнул, и Пим разжал свою хватку. Регби, все еще путавшаяся в платке, не сумела сделать поправку на высоту и дистанцию и жестко брякнулась на пол. Стряхнув с себя платок, она испустила визгливое шипение, заставившее квартермейстера содрогнуться, ухватившись за рукоять своего заряженного пистолета.