Пришла весна. Я в этих четырёх стенах совершенно не знал, что делалось на свете. Как-то в середине мая путешествие, о котором давно говорили и к которому готовились, осуществилось. Каштелян собирался ехать в Калиш.

Должно быть, было какое-нибудь судебное дело, для которого был нужен писарь, потому что и мне велели готовиться в дорогу. Какое-то беспокойство царило на дворе, что даже не обращали внимания на то, что я, поневоле привлечённый, в дороге очень легко могу сбежать. Каштелян забыл об этом.

Я был рад, что хоть вырвусь из этих стен и немного света увижу.

Домаборский ехал в этот раз не с очень большой свитой, но по-пански. Шли и возы за нами. Сам он, с некоторого времени постоянно злой и нетерпеливый, ехал впереди с поникшей головой, точно ему срочно было и стоять на месте, и возвращаться как можно скорей домой.

Не давал долго отдыхать, с утра чуть свет пускался в дорогу.

Под ночь мы остановились в Калише, где он имел собственный дом, но давно запущенный. Только теперь люди, высланные вперёд, для приёма пана немного его очистили.

Изолированный от других домов, окружённый садом, опоясанный крепким забором, он стоял в стороне, но недалеко от замка. Прежде чем мы въехали в город, каштелян отправил вперёд за чем-то Шелигу. Он чуть задержался, и только тогда, когда он вернулся, мы двинулись.

Нас поместили в пустых комнатах, в которых только солому и сено бросили для постели. С вечера едва было что поесть. Каштелян велел прикатить из города бочку пива, и мы собрались отдыхать. Кого-то он вечером ожидал, два раза посылал и, не дождавшись, пошёл спать и ворота закрыли.

Он приказал, однако, поставить у ворот стражу.

Со мной лежал Шелига, который не раздевался, только сбросил доспехи, что были на нём. Он отчего-то вздыхал и переворачивался с боку на бок, не в состоянии заснуть. Было около полуночи, когда я почувствовал, что он ударил меня рукой. Я открыл глаза. Шелига стоял и, казалось, прислушивался.

— Ты не слышишь? — сказал он мне.

— А что я должен слышать? Я спал.

— Какие-то шаги за забором, как будто толпа людей нас окружает.

— Что ты придумал! — рассмеялся я.

Правду, была тишина, но затем и я услышал какой-то шорох. Шелига перекрестился и вышел на цыпочках из комнаты.

Едва он был за дверью, когда с ужасным грохотом начали долбить в ворота. Разбуженные люди вскочили, не понимая. Я схватил одежду, не в состоянии понять, что нам в городе может угрожать, и ещё впотёмках одевался, наощупь, когда во дворе и соседних комнатах послышался такой крик, шум, беготня, что я потерял голову.

Через открытую дверь заблестел мне свет факелов в больших сенях, я заметил вооружённых людей, вбегающих в дом, а спустя минуту потом связанного каштеляна, которого, схватив, они почти несли на руках, хоть он яростно сопротивлялся.

Продолжалось это так недолго, что, когда я подбежал ближе к двери, уже было темно и пусто, все перешли во двор с тем шумом и смятением, потом за ворота, после чего в доме снова была тишина.

Несколько наших раненых стонало во дворе, затем вбежал Шелига.

— Каштеляна схватили!! На него была засада. Староста Шамотульский взял его в замок. Нужно послать к Остророгу, никто не придёт на помощь. Его убьют.