– Что это? – спросила я, указав на неказистое строение.

– Тюрьма Туллианум, – ответил он. – Место, где содержатся государственные преступники.

– Моя сестра – там?

Я не могла себе представить гордую Арсиною в темнице.

– Да, вместе с остальными, кому придется участвовать в шествиях. Там находится галльский вождь Верцингеторикс, маленький Юба, сын нумидийского царя, и Ганимед, приспешник Арсинои.

– А что будет с ними потом?

– Их казнят, – ответил Цезарь. – В маленьком подземелье под тюремным зданием.

– Так поступают всегда?

– Конечно. Они подняли оружие против Рима и теперь должны заплатить за это. Но их казнь не будет публичной, к триумфу это не имеет отношения. – Он помолчал. – Печально другое: то, что им недостает уважения к себе. Будь у них чувство собственного достоинства, они покончили бы с собой, не дожидаясь позора.

– Но ведь ребенок неповинен в деяниях отца, – сказала я.

– О, Юбу не убьют. Его воспитают в римской семье.

– Арсиноя – женщина. Вы казните и женщин?

– А разве она не возглавила армию? – Голос его звучал невозмутимо. – Если она сражалась, как мужчина, то и умереть должна так же.

Впрочем, разве я не была свидетельницей того, как другую мою сестру казнили по приказу родного отца? Нужно принять все как должное. Арсиноя пыталась убить меня и Цезаря. Окажись она на моем месте – избавилась бы от меня не раздумывая. Но неужели поражение и изгнание сами по себе не являются карой?

– Ты не кажешься милосердным, – заметила я, – хотя известен своей снисходительностью.

– Смотря с кем меня сравнивать. Иностранных врагов у нас щадить не принято, а твои соотечественники, как мне помнится, творили расправы и в собственной семье. Если кто-то из римлян, пусть и сражавшийся против меня, желает ко мне присоединиться, я дам ему такую возможность. Я сжег бумаги Помпея, потому что не хотел знать, кто состоял с ним в переписке.

– Весьма великодушный поступок, – признала я. – Но разве это не опрометчиво?

Мы пересекали маленькую темную улочку, и мне пришлось взять Цезаря за руку, поскольку я не знала дороги.

– Может быть, – сказал он. – Но я полагаю, что любой другой путь ведет к тирании и провоцирует такую ненависть, которой уже не пережить.

– Но если ты прощаешь своих противников – таких, как Брут, – сдается мне, тебе следует подыскать для них должности или, по крайней мере, побольше добрых слов. Прощать имеет смысл лишь для того, чтобы привлечь людей на свою сторону. Иначе это ничего не дает.