Однако Цезарь – потомок Венеры.

Неожиданно обстановка виллы стала приобретать зловещие оттенки. Нельзя смешивать смертных людей и богов.

– Какая прекрасная статуя! – с восхищением сказала я. – Уверена, это копия работы Праксителя…

Знакомство с виллой и садами заняло у нас целый день. Вечером мы приготовились к тихому ужину и восхитительной ночи. Сумерки здесь были нежными и продолжительными, как будто день никак не хотел расставаться с Римом. В Египте, который расположен гораздо южнее, свет сменяется тьмой намного быстрее.

Я прилегла, с наслаждением уронив голову на подушку. Вошла Хармиона, села на низенький табурет рядом с моей кроватью и тихо заиграла на флейте, как делала дома.

– Ты довольна, что приехала сюда? – спросила она.

– Пожалуй, да, – ответила я, хотя настоящей уверенности у меня не было.

Я с нетерпением ждала прибытия двух других кораблей с моей свитой: казалось, что знакомое окружение придаст мне уверенности. Больше всего сейчас недоставало Мардиана, хотя я прекрасно понимала, что уж он-то приплыть не может.

– Мне очень хочется посмотреть Рим, – сказала Хармиона. – Я просто умираю от любопытства.

– Почему бы и нет? – ответила я. – Мы можем отправиться завтра.

– Я хочу посмотреть Рим, а не показаться Риму, – усмехнулась она. – При твоем появлении отовсюду будут стекаться любопытные толпы – каждому охота взглянуть на знаменитую царицу Египта. Боюсь, в такой суете мы мало что увидим.

– А мы пойдем под видом римских матрон, – предложила я.

– Которые не говорят по-латыни? – Хармиона рассмеялась. – Мне понравилось, как изменилось лицо Цезаря при известии, что ты понимаешь этот язык. Правда, тут ты несколько преувеличила.

– Верно. Но ко времени нашего отъезда я выучу латынь в совершенстве. – Таково было мое твердое решение. – И даже сейчас я в состоянии объясниться при необходимости. В конце концов, от нас требуется немного: задавать простейшие вопросы и отпускать элементарные реплики – «отличный день», «прекрасное вино» и так далее. Ну давай попробуем! Давай завтра отправимся на Форум! И в Большой цирк. Представляешь, как я удивлю римлян на пиру, если буду знать их город! Нет ничего лучше, чем открывать неизвестное. Ты раздобудешь нам одежду…

На следующее утро от виллы отправились в город богато изукрашенные носилки. Там возлежали две степенные матроны, чьи лица были скрыты вуалями. Нам с Хармионой стоило немалых трудов облачиться в незнакомые одеяния: длинные стóлы со множеством складок по подолу и широчайшие паллы, в которые мы задрапировались так, что не выбивалось и пряди волос.

– Мне кажется, – заметила Хармиона, – что основное назначение римской одежды – скрывать все телесные особенности.

Я хихикнула.

– Да. На виду лишь лицо, кисти рук и ступни.

– Может, они не любят свое тело? – задумалась она.

– Очевидно, – сказала я, дивясь. Что это за общество, где носят такие одежды? Они не только неудобные, но и некрасивые. – Римляне, по слухам, стесняются всего, что относится к естественным функциям организма.