Алекс не спрашивал, но доктор все-таки ответил:

— Естественно, — послышались торопливые шаги, после чего постель прогнулась и кто-то осторожно потрепал меня за руку. — Пора бы проснуться нашей принцессе. Десятый час уже, как-никак. Руби, дорогая, вы меня слышите?

Я уже было собиралась открыть глаза, сделав вид, что только-только проснулась, как Кроуфорд невзначай хмыкнул:

— Принесите ей свежеиспеченное имбирное печенье, и она сразу проснётся.

Сперва слова мужчины показались мне странными… А потом я вдруг вспомнила, что за все время пребывания в доме альфы ела в основном именно это печенье. Раньше подобной любви к выпечке за мной замечено не было. Но повариха пекла его как-то по-особенному, удержаться не получалось, даже когда я чувствовала себя не очень хорошо.

То, что об этом знал Алекс, могло говорить о двух вещах: либо меня сдала горничная, докладывавшая все хозяину, либо все же в спальне были установлены камеры. Ни один вариант не вызывал радости, но если выбирать из двух зол, я выбираю первый вариант.

Не желая размышлять на данную тему, потянувшись, наконец распахнула глаза, сонно пробормотав:

— Даже во сне меня преследует ваше бормотание, доктор Браун.

— И это прекрасно, значит, вы живы, милая! — пожал плечами он, резко повернувшись к Алексу. — Не могли бы вы выйти? Хочу провести утренний осмотр пациентки. Боюсь, ваше пристальное внимание смущает не только меня.

Вчера Кроуфорд был резко против того, чтобы оставить меня наедине с другим мужчиной, и сегодня я рассчитывала, что он повторит свое рычание: «Ни за что». Уже было открыв рот, чтобы попросить его об этом лично, услышала спокойный ответ альфы:

— Не буду вам мешать.

Мы с доктором удивленно распахнули рот, проследив за тем, как Алекс Кроуфорд покидает мою палату, и когда захлопнулась последняя дверь, Филип протянул:

— М-да уж… Ваша болезнь благотворно на него влияет. Даже слишком.

— Странно это все, — нахмурившись, выдохнула я.

Врач провел осмотр и сказал, что на поправку я иду быстрее, нежели обычные люди в подобном положении. А все дело в метке альфы и его слюне, все еще сохранившейся в ране. Если бы не вчерашняя прогулка по крыше, уже бы прыгала как ни в чем не бывало.

— Я подумала над вашим предложением, — прошептала я осторожно, с градусником подмышкой. — На данную операцию я не пойду.

— Подобные решения не принимаются впопыхах, девочка. И тем более я не настолько идиот, чтобы проводить ее здесь и сейчас. Помочь тебе хочу, конечно, но не рисковать жизнью, — присев на край постели, мужчина наклонился к самому моему уху, почти беззвучно прошептав: — Если изменишь свое решение, просто положи в грязные полотенца дома кусочек мыла. Я буду считать это знаком. Как я уже говорил тебе ранее, моя дочь — твоя личная горничная. Она передаст мне все.

— Не передумаю, — отрезала я, отвернувшись к окну. Было мерзко участвовать в подобной беседе, темой которой является лишения меня не только женских органов, но и молодости. А что самое ужасное — права родить самой.

— Сейчас он мил, — перевел тему Браун, внимательно смотря на дверь. — Но это лишь маска ради своей выгоды. Затем вернется законная супруга и все вернется на круги своя.

Ничего не ответив, ощутила боль в пальцах. Оказывается, я так сильно сжала края кровати, что пальцы онемели и не шевелились. Пришлось долго разминать их после, чтобы привести в норму.