На сестре была другая форма, словно из дорогой частной школы. И шла она не по нашему бюджетному району, а по тому, где обитают только сливки общества, берегут свои коттеджи за трехметровыми заборами. К одному из таких подошла девушка, нажала на дверной звонок, и встречать ее вышла бабушка. Через мгновение, когда они вошли внутрь, видео закончилось, экран погас.

Слезы затопили гаджет, постель, ладони стали мокрыми. Мне стало больно так, как никогда не было. И на то было как минимум десять причин, произнести которые даже про себя мне казалось кощунством.

Одно радовало — Клара цела, а бабушка здорова.

Целый день прошел за медицинскими процедурами, и даже Браун не наведывался со своими мерзкими предложениями. Но было нечто странное, что ощущала каждая клеточка тела: Алекс Кроуфорд находился в больнице. Он не уехал и не заходил в палату.

Где-то на уровне животного инстинкта мне удавалось почувствовать знакомый страх перед неизвестностью. Весь мой организм смог настроиться на волну альфы, но не для того, чтобы почувствовать любовь и заботу. Нет. Чтобы оградить себя от его присутствия в моей жизни.

Вечером, после плотного ужина, медсестра оставила открытой занавеску, позволяя любоваться ночным небом. Оно завораживало, поглощало, не давала моргнуть. И хоть тело морило от желания поспать, я жадно глотала каждую возможность видеть небо, а не холодные кирпичные стены подвала.

— Почему ты плачешь? — послышался голос из темноты. Он был спокойным, расслабленным, наполненным чистым интересом. Но в этот раз я не слышала приближения Алекса, поэтому вздрогнула и подорвалась на месте.

Приподнявшись на локтях, я сощурила глаза, чтобы вглядеться в дальний темный угол палаты, освещаемый лишь звездами и луной. Там стояло высокое кожаное кресло, в котором раскинулся Кроуфорд, внимательно глядя на меня.

— Как давно ты тут? Я ничего не почувствовала… — растерянно пробормотала, пытаясь угомонить бешеное сердцебиение.

— Где-то около часа. С того момента, как ты начала смотреть в окно, — пожал плечами мужчина, вернувшись к своему вопросу. — И все же?

Наверное, не будь я так катастрофически и бесповоротно одинока, не стала бы говорить с альфой. Но в тот момент я чувствовала себя раздавленной и разбитой, словно по мне проехал танк. По щеке и вправду катилась слеза, и хоть причин для расстройства было много, сейчас конкретной выделить я не смогла. Потому просто пожала плечами и уткнулась головой в подушку, успев заметить падающую звезду.

— Загадала желание? — снова произнес Кроуфорд, заставляя нахмуриться. Как давно он был настолько мил со мной? Правильно, никогда. Определенно есть в этом некий подвох.

— Нет, — честно ответила, облизав пересохшие губы. Непроизвольно пальцы ног сжались в напряжении, а руки были сцеплены на животе. — Ничего не дается просто потому, что ты хочешь. Ради любой цели нужно работать.

— Согласен, — выдохнул мужчина спустя целую минуту, будто обдумывая мои слова.

Разговор явно не клеился, а я не собиралась его поддерживать. Меня так и тянуло спросить про семью, но делать этого не стала. Не хотела, чтобы альфа запомнил, как важны они для меня. В будущем это может стать мощным рычагом давления.

Прошло довольно много времени. Столько, что о присутствии посторонних мне уже почти удалось забыть, как вдруг громоздкую тишину оглушил шёпот:

— Зачем ты пыталась покончить с собой?

— ЧТО?! — вопрос оказался настолько неожиданным, что, резко дернувшись на месте, я толкнула медицинскую панель справа от себя. Огромный телевизор мог раскрошить мою голову, словно грецкий орех. Но я даже испугаться не успела, ведь в мгновение ока руки Кроуфорда подхватили аппарат и вернули его на место, словно это пушинка. — С чего ты взял?

— Браун говорит, это причина анафилактического шока. То, чем ты травилась, так и не выявили, — Алекс теперь был близко, на расстоянии вытянутой руки. По тому, как сощурились его глаза и играли желваки, стало понятно, что это главный вопрос. Именно ради этой информации мужчина пришел сюда и пытался завязать разговор.

— Доктор Браун?! — удивилась я, растерявшись.