— За президентом охотится меньше людей, — сболтнул лишнего мужчина, но, как бы я ни пыталась узнать, что он имел в виду, больше и словом не обмолвился.

Все время, пока мы поднимались на лифте, Алекс держал меня на руках. Мне не нравилось это, я чувствовала себя некомфортно. И между тем, где-то в глубине души мелькала мысль: как он не устает? Несмотря на мою худобу и «голодный» вид, отец наградил меня тяжелыми костями, и вес составлял около шестидесяти килограммов.

Из-под ресниц взглянув на Кроуфорда, я пыталась понять его истинное настроение. Как он отреагирует, если я попрошу его вернуть меня обратно в палату? Велика ли вероятность быть сброшенной с крыши? Или придушенной прямо здесь?

— Мы могли бы очутиться на крыше за долю секунды, но, боюсь, подобная скорость сейчас не рекомендована для тебя, Руби, — словно оправдываясь, протянул он, резко посмотрев на меня. Я тут же отвернулась и затихла. Будить спящего зверя особого желания не возникало.

Как только лифт остановился, мы очутились на крыше, освещенной небольшим количеством фонарей. Выходит, в больнице было около пятнадцати этажей, само строение располагалось на пригорке, с которого открывался шикарный вид на город. Центр подсвечивался, словно новогодняя ель, некоторые районы горели не так ярко, а вот прежний район семьи Воттер совсем затерялся в части берега Темзы.

Стоило Алексу поставить меня на ноги, как я тут же оказалась возле решетки, судорожно сжав пальцами прутья. На глаза нахлынули слезы, тело стало трясти. Вид завораживал, верно… Но дело далеко не в этом. Я так давно чувствовала себя в гуще событий, частью этого мира. Целую вечность!

— О чем ты думаешь? — знакомо спросил Кроуфорд в тот момент, когда эмоции переполняли. Я была настолько вдохновлена, что забыла о нежелании разговаривать с альфой.

— Вон там мой дом! По соседству школа, где училась я, а сейчас учится Клара! Точнее раньше училась. Рядом с ней огромная пекарня, там каждое утро очередь за свежим хлебом, а справа канцелярия, где весь Лондон закупается бумагой. Обожаю этот запах! Боги, он такой, такой… — от воспоминаний кололо в сердце, но на губах появилась улыбка. Кто бы мог подумать, что я стану скучать по таким рядовым и привычным вещам? Зубы сводило от желания вернуть все на круги своя! Стало зябко и мерзко, будто облили холодной водой. А все потому, что именно Алекс Кроуфорд отобрал у меня все. Все, что имела и могла иметь! А теперь он выпустил меня «на свет», вроде как: «Радуйся, рабыня, что дал подышать!» А я и радовалась, полная идиотка. Резко развернувшись к мужчине, увидела слабую улыбку на его губах, и это окончательно свело меня с ума. Чему, он, спрашивается, радовался?! — Если бы ты не украл меня, я была бы там. В своей жизни! Накопила бы на вуз, закончила его, нашла парня своей мечты и к тридцати годам, возможно, родила ребенка. А может, и нет! Черт его знает!

— Жизнь не всегда складывается так, как того хочется, — помрачнев, выдохнул мужчина. В тусклом свете я могла видеть его прицеленный взгляд, державший меня на цепи. Сперва я не поняла, а потом… Ха! Он ведь боялся, что я прыгну… Или так только казалось? — Это не значит, что происходящее — худший исход событий. Поверь мне.

Белые простыне развевались на сильном ветру, путаясь между ног и мешая нормально ходить. Но я сделала резкий шаг вперед, буквально прокричав в пустоту:

— Я не хочу детей, Алекс! Не хочу быть женой, тем более второй! Ты спросил меня, надо ли мне знать о таких мутантах, как ты?! Ты не спросил меня ни о чем… НИ! О! ЧЕМ! — прикусив губу, я дала себя четкую установку не плакать. Хватит на сегодня, день и так выдался дождливым. — И теперь ты притворяешься милым, приведя меня сюда. Серьезно? Я должна переспать с тобой за это? Или, быть может, родить ребенка для Сьюки?!

— Нельзя изменить некоторые вещи, Руби. Не я тебя выбрал, — отчеканил сквозь зубы Кроуфорд, сжав кулаки. Его тело потряхивало, грудь нервно вздымалась. Но я была так сильно зла на него в тот момент, что не обращала внимания на такие условности! Бочка терпения была переполнена!

— Заставлять человека родить ребенка, которого впоследствии отберут — норма?! Или, быть может, спать с двумя норма, а?! — еще один шаг, и Алекс оказался слишком близко от меня. Я ощущала тепло его тела и злобное полурычание. Клыки знакомо обнажились, а от лучей света заблестели капельки пота на лбу. — Что бы ты ни сделал теперь, как бы себя ни вел… Я ненавижу тебя, Алекс Кроуфорд, и всегда буду ненавидеть!

— Ненавидишь? — злобно сверкнул клыками мужчина, утробно рассмеявшись. От этого звука в венах застыла кровь, а ярость немного поутихла. — Смею тебя разочаровать, Сьюки не все рассказала тебе о нашем мире. Есть кое-что, что я решил оставить на закуску, дорогая.

— И что же это? — замерев, я нервно сглотнула, а альфа сделал решающий шаг навстречу. Наши тела соприкасались теперь, мое сердце начало биться так же бешено, голова закружилась. Я попыталась шагнуть назад, но рука мужчины обвила мою талию, опустившись слишком низко и сжав нижнюю часть спины. Его губы так чертовски медленно наклонялись к моему уху, что я забыла о существовании дыхания. Легкие жгло до боли.

— Я могу приказывать всем членам стаи, и они не ослушаются, даже если совершенно против моих команд, — пощекотав дыханием ухо, он лизнул мочку, а после скользнул носом вниз, к метке, вызывая странную реакцию. Организм словно ждал этого и приветствовал. Я ведь превратилась в настоящую наркоманку! — Кроме тебя, Руби. Ты — совсем другое дело.

— Неправда! Я ощущала давление, — моментально возразила, так резко, будто от этого зависела моя жизнь.

— Давление, — подчеркнул Алекс. — Если у тебя нет хоть малейшего желания, у меня нет сил тебя заставить. Подобное просто невозможно!

— Ты врешь! Я никогда не хотела тебя. Никогда, слышишь?! — просунув руки между нашими телами, я пыталась вырваться что есть мочи. Но Алекс был словно неприступная скала. Приподняв подбородок, он заглянул в мои глаза, прошипев:

— Хочешь, проверим? Это будет даже забавно… — внезапно его хватка ослабла, я оказался свободна, но чувствовала себя еще более связанной, чем мгновение назад. Кроуфорд смотрел на меня так, будто собирался сделать что-то ужасное. Его голос стал строгим, громким, четким: