Валины мысли вернулись в сегодняшний день. Вот, значит, как… Клаус и дедушка тогда воевали на разных сторонах и оба пострадали от той войны и многих потеряли. И оба не хотели войны. Как же так получается? Почему же опять Германия воюет с её страной?

Пришёл Клаус, принёс торфяные брикеты.

— Дядя Клаус, можно спросить? — решилась Валя.

— Слушаю тебя.

— В ту, первую войну тоже ведь простые люди не хотели воевать? Мой дедушка говорил, что простым солдатам эта война не нужна была. И вы вот — тоже. Как же Германия опять войну начала? Зачем?

— Простых людей, Вальхен, вожди не спрашивают, когда войну начинают. У них свои интересы. Поверь, из тех, кто прошёл Великую войну, не многие хотели воевать снова. А молодые — другое дело, им легко поверить в бредовые идеи о высшей расе. Мы с тобой уже говорили, что людям несложно задурить головы любой идеей. Гораздо труднее — этим идеям сопротивляться, хотя бы внутренне. Но мы стараемся. Ты же видишь. Мы хотим, чтобы наши дети учились думать сами, не шли слепо за пропагандой. Тиль умеет, он совсем взрослый. А малышам трудно соединить в голове то, что они слышат вокруг, и то, что видят дома. Ты сама это замечаешь. Но то, что творится сейчас в твоей стране… да и в нашей тоже много такого, за что потом нам, Германии, будет стыдно.

— Вот я сейчас здесь… Мне сильно повезло, вы меня спасли. Но меня мучает… как это… — Валя от волнения с трудом подбирала немецкие слова. — Вот я помогаю по хозяйству, а продукты… наши… наверное, идут в армию или… как-то поддерживают Германию… Значит, я воюю против своего народа? Получается — я предатель?

— Ну что ты, какой же ты предатель? Ты жертва. Ты ни в чём не виновата. Ни в том, что война началась, ни в том, что тебя сюда угнали…

— Мне девушки с фабрики говорили, что нужно сопротивляться, нужно как-то вредить, раз за мной никто не смотрит так строго, как у них. А как же я буду… вам вредить? Даже если бы я придумала… ну… гадость какую в молоко насыпать, которое мы сдаём, или что ещё… Вы бы все пострадали… А вы же не виноваты. — В Валином голосе зазвенели слёзы. — Дядя Клаус, как мне с этим жить?!

— С этим нелегко жить, девочка. Но, мне кажется, ты уже для себя решила, что не ведёшь войну с простыми людьми вроде нас. А мы для себя давно решили, что, если мы можем хоть одному человеку с той стороны облегчить участь, это не значит, что мы изменяем своей стране. Просто мы люди. И в нашей ситуации самое главное — людьми оставаться. Это порой не так легко, но ещё труднее остаться людьми тем, кто на фронте. С любой стороны. А ты не предатель. Забудь эту мысль. Ты хороший человек. И мы, тоже не плохие люди, считаем тебя своей. Да, мы сдаём продукты государству, то есть в любом случае — для армии. Нас это не радует, но мы не готовы погубить своих детей, отказавшись это делать. Может быть, сейчас важнее, чтобы наши дети выросли хорошими честными людьми, не желающими воевать. Несколькими приличными людьми станет на свете больше.

— Спасибо… — Валин голос стал спокойнее, хотя в нём всё ещё слышалось пережитое волнение. — Простите, что я начала эту тему. Вы не обязаны…

— Обязан! Я обязан, как и все мы, вместе с тобой думать над трудными вопросами и искать ответы, даже если они не всегда нам нравятся. Война так или иначе закончится, и это поставит перед нами новые вопросы. Но мы справимся, Вальхен. Мы вместе. А теперь пойдём спать, девочка. И не плачь. Спи спокойно.