– Спасибо, – поблагодарила она продавщицу, не скрывая чувства удовлетворения в голосе, и надкусила конфету.

Она словно очутилась у камина. «Нет, – поправила себя Реа, ахнув от вспыхнувшего в теле жара, – я будто стою прямо в огне».

Кожу обжигало, но не до боли, а перед внутренним взором пылал костер, историю которого кристаллизовали и заключили в леденце.

– Хватит примерно на час, – пообещала продавщица. – Вторая обойдется дороже.

– Благодарю, мне довольно одной, – ответила Реа, смущаясь хрипотцы в голосе, возникшей из-за сухости во рту.

Эффект ее кимифи, вероятно, в два раза слабее. Либо мама забыла упомянуть важный этап в процессе изготовления, либо Реа никогда не испытывала настолько сильных чувств, как создатель здешних лакомств. Ни жара, ни холода, ничего другого в ее кимифе отроду не бывало.

– И впрямь хорошо согревает, – добавила она.

Девушка ухмыльнулась.

– Такие делают только у нас.

Реа встревожил вопрос, откуда местным вообще известен рецепт. Мама говорила, что искусство создания кимифи передавался именно в семье Аргиросов из поколения в поколение. Очевидно, она лгала, но зачем?

Возможно, мама научилась делать кимифи еще до свадьбы с Васой? А если она была родом из Ксигоры?

– Я думала, такие есть лишь в Стратафоме, – осторожно проронила Реа.

Девушка нахмурилась и покачала головой.

– Не представляю, откуда вы, но слухам не верьте. Ксигорцы начали делать кимифи еще задолго до того, как эти матаки стратагиози пришли к власти.

Реа вздрогнула. Она еще не слышала настолько грубых слов, тем более в свой адрес. Одно дело – знать о том, что на севере есть мятежники, которые ненавидят Аргиросов всей душой, и совсем другое – встретить человека, открыто выражающего свое отношение к стратагиози.

Ей хотелось убежать. Вернуться на остров, спрятаться в комнате и не покидать спальню до конца сезона. Однако Реа и на таком расстоянии чувствовала, как брат давит на нее, понукая продолжать расследование. Она понимала, что Лексос, будь он на ее месте, не отступил бы.

– Должно быть, вы не рады, что сын лорда женился на девушке из семьи стратагиози, – сказала Реа, стараясь изобразить сочувствие.

Продавщица вскинула брови.

– О, вы о Тиспире? Конечно, не рада. Разве это честно? Бесценная жизнь – и в обмен на что?

«На щедрый сезон», – мысленно ответила Реа. Таково было обещание Тиспиры, но, признаться, звучало оно весьма размыто.