– Везет тебе, – с чувством ответил Ницос. – Я видел Агиокон только на картинах, но… – он осекся, и Лексос сочувственно отвел взгляд. – Монастырь очень высоко?
– Даже не представляешь насколько. Однажды поедем туда вместе, – пообещал Лексос.
Ницос промолчал, но взгляд у юноши был жадный, мечтательный.
– Вероятно, удастся взять тебя в следующий раз. Погуляешь по городу, пока мы торчим на душном собрании. Заранее тебе завидую!
Лексос надеялся получить хоть какой-то ответ: возможно, не бурный восторг, которым его могла одарить Хризанти в схожей ситуации, но хотя бы увидеть улыбку на лице брата или услышать краткое «спасибо» за то, что о нем подумали.
Но Ницос помрачнел и уставился на птичье крыло.
– Ладно. Ну, не буду тебя задерживать.
Лексос растерянно моргнул. Его выгоняли из собственной комнаты? Впрочем, это еще не худший исход разговора с Ницосом.
– Увидимся позже. Постарайся не измазать кровать в машинном масле, – Лексос оставил брата ремонтировать птицу и отправился в высокую башню, где на пьедестале его ждала чаша приливов и отливов, а в шкафу лежала аккуратная сложенная ткань неба.
Лексос не мог вообразить, как слуги справляются с отрезом. Материя так свободно струилась, что казалось ее нельзя даже положить на полку.
Вся его жизнь могла бы сводиться к волнам и звездам – и ничему более. Никаких переживаний, что Васа опозорит их обоих на собрании стратагиози. Никаких разведчиков, посланных в Рокеру, ни страха перед грядущей войной. Но обязанности всегда падали на плечи старшего ребенка. Семья, Васа. Будущее.
Все в его руках.
Лексос растянулся на каменном полу, ощущая легкое дуновение морского бриза. Пожалуй, он вполне заслужил отдых.
Глава 17
Реа
Михали не предложил разделить ложе ни в первую брачную ночь, ни на следующий вечер, ни позже. Прошло больше недели со дня свадьбы, и Рею терзали противоречивые чувства облегчения и досады, она лишь изредка пересекалась с супругом в течение суток, а, поужинав, тот словно испарялся.
Однако девушка редко оставалась одна. Эвантия всегда находилась рядом, и у Реи не было никакой возможности выполнять роль разведчика, возложенную на нее Лексосом. Она понимала, что Михали – идеальный источник информации, но время шло, его смерть приближалась, а шансы хоть что-либо разузнать уменьшались. Сложно выпытывать сведения из человека, которого почти никогда не видишь.
Поэтому сейчас Реа сидела в парадном зале и поправляла отвороты на брюках, пока у камина нагревались сапожки, в которых она собиралась отправиться в город. Михали уже отбыл в самый оживленный район и помогал отцу с делами наместника.
Молодые люди условились встретиться и посетить магазинчик, где, по словам Михали, продавали самого вкуснейшего угря в столице. Реа, мягко говоря, не стремилась попробовать рыбу, но рассчитывала на возможность выпытать у супруга какие-нибудь полезные сведения или хотя бы побродить по городу, высматривая признаки базы сепаратистов. Пускай она до сих пор вспоминала о сделанном выборе со смесью неверия и чувства вины, сейчас поздно что-то менять. А, значит, надо извлечь из ситуации максимум пользы.
Озеро она пересекла без приключений. Реа старалась смотреть только на горизонт и молилась, что ей не попадется на глаза один из знаменитых угрей. Ступив на сушу, девушка поспешила по людному променаду. Повсюду суетились торговцы, предлагая товары, на которые ни у кого из местных, похоже, не было денег. Реа подумала, что, возможно, в ней не узнают Тиспиру из-за полной изоляции Ксигоры. Или без Михали никто и не поймет, что перед ними некая важная персона, да и Тиспира сама по себе горожанам безразлична.