Служанка за спиной Реи кашлянула.

– Вы должны подойти, – шепнула она.

Реа зашагала по заснеженной тропе, радуясь крепким сапожкам, которые ей выдали. На краю площадки она вежливо пожелала собравшимся доброго утра, но ей никто не ответил. Реа сдержала вздох. Жаль, ей не объяснили заранее здешних правил.

Михали с намеком покосился на один из пустых стульев, и Реа поспешила к нему, подобрав юбки. Юноша мягко коснулся ее спины и слегка надавил, показывая, что пора садиться.

Еду уже подали, но блюда оказались холодными – свежие фрукты, сырное и мясное ассорти. Реа боялась напортачить и потому старалась все повторять за Михали – брала те же угощения, ела в том же порядке.

Михали потянулся за графином воды и украдкой склонился к девушке.

– Мы не должны разговаривать, пока не поженимся, но у тебя сыр в волосах, – еле слышно прошептал он.

Реа прыснула со смеху, и ее пронзили осуждающие взгляды. Естественно, она не знала никого из гостей, но полагала, что это двоюродные братья и сестры жениха. И конечно же, другие родственники. Однако ближний круг включал в себя лишь Михали и его родителей, а теперь в него войдет и Реа – ведь она станет частью семейства Ласкарисов, пусть и временно.

Вскоре трапеза завершилась, хотя для Реи завтрак все равно тянулся слишком долго. Неловко сидеть за столом, где все молчат, и слышно только чавканье гостьи напротив, которая не умеет жевать с закрытым ртом. Слуги быстро забрали пустые тарелки и подлили в стаканы воды. Под платье Реи пробрался холодок, а волосы увлажнились от тающего снега.

Наконец Яннис медленно встал со стула. Отец Михали не обращал внимания на снежинки, падавшие на одежду, в стаканы гостей и в его одинокий бокал вина, который он поднял для тоста.

– Эфкос эфкала, – сказал Яннис, и Реа невольно разинула рот от изумления.

Тизакский язык святых запретили еще задолго до того, как Васа занял должность стратагиози. А тут не стеснялись говорить на нем при Тиспире!

– Эфкала, – эхом отозвались гости, приглушенно и мрачно, будто присутствовали на похоронах, а не на свадьбе. Разумеется, люди понимали, чем заканчивается брак с Тиспирой, и нотка меланхолии присутствовала на всех церемониях, но не настолько откровенно, как здесь.

– Мы собрались, чтобы связать нашего сына узами брака с дочерью зимы, – объявил Яннис.

– Эфкала.

– Да будет их брак таким же теплым, как зимний очаг.

– Эфкала.

– Да будут их сердца такими же чистыми, как первый снег.

– Эфкала.

Рее следовало возмутиться использованию запрещенного языка, однако она с трудом сдерживала горячие слезы. Михали сидел, склонив голову. Должно быть, ему знаком ритуал, который много для него значил. Реа не понимала смысла слов, но ощутила прилив сочувствия.