– Мой мальчик! – воскликнула женщина, когда Реа с Михали подошли еще ближе. – Наконец-то! Ты вернулся!

Ну конечно. И почему Реа не подумала про мать?

Но она уже давно лишилась матери, поэтому часто забывала о том, что у других может быть полная семья.

Реа обратила внимание, какая она высокая. С прямыми плечами, волевым подбородком, седыми прядями в темных волосах. Михали бросил на Тиспиру извиняющийся взгляд и шагнул к матери.

– Привет, мама, – устало поздоровался он, но в голосе юноши чувствовалась любовь.

– Не обнимешь? Не поцелуешь? А ведь я тебя вынашивала!

– Как раз собирался.

Михали расцеловал маму в обе щеки и обнял, и на губах женщины расцвела улыбка.

– Долго тебя не было, корос.

– Я бы так не сказал, – возразил юноша и улыбнулся. Наверняка встреча с матерью сгладила тревогу, поселившуюся в его душе после обстрела на реке. – Это моя мать, – сказал он Рее. – А это кириа Тиспира.

– Как будто она нуждается в представлении! – фыркнула родительница. – Женщина, которая убьет моего сына! – Она передала фонарь Михали и шагнула вперед.

Реа закусила язык и ощутила металлический привкус крови. Ответить она не успела.

– Меня зовут Эвантия. Добро пожаловать в наш дом и в Ксигори.

Эвантия обвила Рею обеими руками и стиснула так, что у той перехватило дыхание.

– Спасибо, – выдохнула Реа, когда ее отпустили. – Очень приятно с вами познакомиться.

– Что ж, не будем стоять на холоде. Прошу вас… – Эвантия взяла Рею под локоть и увлекла за собой. От ее враждебности не осталось и следа.

Как и в большинстве домов Тизакоса, парадные двери вели во внутренний двор, однако в Стратафоме он был широкий и обставленный коваными стульями и низкими столами, а здесь оказался маленьким и едва вмещал их скромную компанию.

Они не стали задерживаться и поспешили в особняк.

– Отец Михали еще в городе и присоединится к нам чуть позже, – сказала Эвантия, пропуская Рею вперед. – Что ж, располагайтесь.

Парадный зал был огромным, настоящим сердцем дома. В камине тихо потрескивал огонь, напротив стояли деревянные диваны, заваленные разноцветными узорными подушками. Вытянутый стол немного поодаль был натерт воском до блеска и сервирован к ужину. В ближнем дверном проеме Реа увидела кухню, где две девушки нарезали овощи, а в другом, у дальней стены, – ярко освещенный коридор, вероятно, ведущий в другие комнаты.