Глава седьмая

(Классическая школа для мальчиков) «Сент-Освальдз», академия, 2 октября 2006 года, 12.30

Старый боевой конь всегда помнит звуки битвы. Даже после трехнедельного отсутствия я на удивление быстро включился в повседневную школьную рутину. Тридцать секунд замешательства – я все-таки никогда не привыкну видеть у себя в классе девочек! – и все у нас пошло отлично. Первый урок у меня был во втором классе, затем в пятом, а большую перемену я провел у себя в кабинете за чаем с печеньем, которое любезно принесла Китти Тиг. Какая все-таки чудесная молодая женщина, эта мисс Тиг! И в высшей степени достойно ведет себя в роли заведующей кафедрой. Я примерно так ей и сказал, и она с улыбкой ответила:

– Я очень рада, что вы вернулись, Рой. Без вас тут как-то все не так.

Я откусил кусочек печенья с заварным кремом.

– Так и со мной все не так без «Сент-Освальдз», – сказал я. – Ракушки на старом судне остаются живы, только если судно движется. Вытащите их на берег, и они погибнут. Надолго остановите судно, и они начнут медленно умирать.

Китти с беспокойством на меня посмотрела:

– Вы ведь теперь лучше себя чувствуете? Вы не слишком рано вышли на работу? Надеюсь, вы не станете переутомляться?

Я улыбнулся:

– Моя жизнь вплоть до сегодняшнего дня положительным образом была оргией излишеств. По-моему, меня это вполне устраивало.

После перемены у меня были занятия в том классе, что целиком перешел к нам из «Малберри Хаус»; я объяснял девицам различия между классической, литературной, латынью и разговорной – все проблемы классической культуры для них чрезвычайно сложны, ибо они привыкли (и надеялись, что так будет и дальше) к фильмам о гладиаторах и раскраскам; но, по-моему, под конец мы с ними все же достигли некоего согласия. Затем был перерыв на ланч, во время которого я ухитрился быстренько слопать сэндвич с сыром и ветчиной и выпить чашку чая, а потом выскользнул потихоньку на свой крошечный балкон и закурил «Голуаз».

Щелчком отправив окурок в полет, я с наслаждением вдохнул свежий осенний воздух, а потом, обернувшись, увидел в дверях долгожданный квинтет – моих дорогих «Броди Бойз» во главе с Аллен-Джонсом, который выглядел каким-то особенно louche[73] и рассматривал меня с порога классной комнаты так, словно я был редким экземпляром аквариумной рыбки. Наверное, для них я такой и есть: квази-легендарное существо вроде кракена[74], выныривающего из морских глубин только для того, чтобы устроить бурю и умереть, задыхаясь, на поверхности вод. Я полагаю, именно поэтому им и пришлась по душе идея увековечить меня в образе горгульи.

– Quod agis, Magister?[75] – пропел Аллен-Джонс.

Я шагнул с балкона в класс и со зверским выражением лица прорычал:

– Что ж, входите, нечестивцы! Надеюсь, вы явились не для того, чтобы следить за мной?

И Бен Уайлд, осторожно на меня глянув, спросила:

– Вы ее видели, сэр?

– Этот нарост? Эту гнусную карикатуру? Да еще прямо на теле моей дорогой старой Колокольни?

– Это же просто шутка, сэр, – сказал Аллен-Джонс.

– Шутка?!