– Признайтесь, Рой, была у вас подобная мысль?

Чтоб мне застрелиться! Может, и была, а ей-то что? И я сказал:

– А если и так? Оттуда до моего дома всего полмили.

– Полмили пешком через парк в половине девятого вечера. Нет, Рой, я думаю, этого делать не стоит. По крайней мере, сегодня. Да там и смотреть-то пока не на что.

Я наклонился вперед и сказал водителю:

– «Сент-Освальдз», главный вход, пожалуйста. Я вернусь максимум через десять минут.

Ла Бакфаст только плечами пожала:

– Как вам будет угодно, – и сунула водителю банкноту: – Я провожу этого господина, а вы, пожалуйста, не уезжайте.

Уже совсем стемнело, когда мы добрались до стройки. Я как-то совсем позабыл, до чего быстро осенью сгущаются сумерки. Главные ворота, разумеется, оказались заперты, но Калитка Привратника, возле которой стояла его будка, была открыта. Эта будка или сторожка изготовлена из сборных щитов заводским методом; из нее наш привратник Джимми Уотт обычно наблюдает за всеми приходящими и уходящими. Как только мы вошли на территорию школы, на пульте охраны вспыхнули сторожевые огоньки (наш обновленный «Сент-Освальдз» стоит на страже полученных им инвестиций), а из окна сторожки немедленно высунулась голова Джимми.

– Эй, кто это там? – крикнул он. – О, да это вы, мистер Стрейтли! Ну, как вы? Все в порядке?

– Да, Джимми, спасибо, – сказал я. – Нам просто захотелось посмотреть, как идет строительство, так что беспокоиться не о чем.

– Окей, босс. – Голова Джимми снова исчезла, а мы с Ла Бакфаст направились прямиком к строительной площадке, находившейся всего в нескольких сотнях ярдов и обнесенной оградой из металлической сетки. Там, где каждое лето возникало настоящее озеро, теперь, похоже, строился самый большой и самый впечатляющий памятник некоему мальчику со времен основания нашей школы.

Вопрос только в том, какому именно мальчику? Руперту Гундерсону или Конраду Прайсу?

Все свободное место на территории стройки было занято передвижными бытовками для строителей и всевозможной техникой. На высоких опорах, напоминающих эшафоты, были установлены сторожевые прожекторы, буквально обступившие нас со всех сторон, стоило нам подойти ближе к строящемуся зданию. Стены его были ярко освещены, и я увидел, что теперь это уже действительно здание. Оно оказалось значительно больше, чем я его себе представлял, и имело форму корабля. Собственно, весь скелет здания был уже собран, и установлены бетонные перекрытия между этажами; в резком свете прожекторов я разглядел и будущий бассейн – пока еще пустую прямоугольную чашу со стенами из синего пластика, окруженную бортиком из свежего бетона.

– Раздевалки и прочие удобства, – пояснила Ла Бакфаст, – будут размещены в задней части здания. Мальчики налево, девочки направо. Вон под той большой аркой. А вот здесь, под этой стеклянной стеной, будут арены для зрителей; в коридорах поставят пальмы в горшках и торговые автоматы; там также сделают дополнительные туалеты и даже оборудуют небольшую кухню.

Я с изумлением на нее глянул:

– А как же тело?

Она мило мне улыбнулась.

– Только в пол этого здания вбухали шестьдесят тонн бетона. Мне кажется, на этот раз можно быть совершенно спокойными: на поверхности тело больше точно не появится.

– Но почему же вы?.. – Я все еще не понимал, почему она – именно она! – так хочет скрыть правду. – Он же был вашим братом! Вы потратили столько усилий, чтобы выяснить, как он погиб. Почему же вы так стремитесь похоронить правду, когда могли бы, наконец, стать свободной?