Глава шестая

Классическая школа для мальчиков «Король Генрих», 15 июля 1989 года

Я отправилась на свидание с Джеромом, не вызвав дома ни малейших подозрений. Это означало, что мне пришлось притворяться, будто я понятия не имею ни о дневнике и тайной переписке Эмили, ни о том, кто такой Доминик на самом деле. Впрочем, мы, женщины, с молодости хорошо усваиваем определенные уроки. Практически любая женщина умеет улыбаться, даже когда ей этого совсем не хочется; умеет вовремя осадить свой гнев, чтобы окружающим не показалось, что голос ее звучит чересчур пронзительно или настроение у нее драчливое. И уж конечно, любой женщине известно, что хорошенькое личико порой значит гораздо больше, чем умный вид и явная компетентность. Вот вы, Рой, спрашивали, с чего началась присущая мне холодность. О, с самого детства! Маленьким девочкам следует вести себя так, чтобы их видели, но не слышали, – эта максима прорастает и во взрослой женщине. Более всего ценятся женщины хорошенькие и внимательные. Я обладала обоими качествами, и оказалось, что многие мужчины – Джонни, Доминик и даже вы, Рой, – зачастую даже слишком уверены, что я помалкиваю и внимательно их слушаю лишь потому, что самой мне, в общем-то, и сказать нечего.

Апостол Павел писал, что принял страдания не для того, чтобы служить уроком женщине, и не для того, чтобы властвовать над мужчиной, но чтобы пребывать в молчании. Вряд ли это можно использовать как руководство для женщины, ставшей директором классической школы. Но я давно поняла: умение говорить откровенно ценится далеко не так высоко, как умение слушать. Вот почему, начав строить свою карьеру, я стала великолепной слушательницей. Мужчины, ни на секунду не задумываясь, выбалтывали мне свои секреты и открывали передо мной душу, полагая, что меня, в общем-то, можно и не учитывать. Я не жалуюсь. Я действительно сделала неплохую карьеру благодаря тому, что меня часто замечали, но крайне редко слышали. Я открыла ту узкую дверь, потихоньку проникла в «Сент-Освальдз» и завладела им. Если бы я могла сейчас сказать что-нибудь той мне, какой я была в юности, той, что так страстно хотела, чтобы ее приняли в общество, я бы посоветовала ей вот что: Перестань надеяться на то, что тебе достанутся крошки от чужого пирога. Когда-нибудь ты будешь владеть собственной пекарней.

В ту субботу я приехала в школу чуть раньше назначенного времени. Уже с утра было жарко – как оказалось, это был самый жаркий день того лета, – и я надела шорты и сандалии, а волосы подвязала в «конский хвост». С собой я прихватила большую полотняную сумку, куда помимо других вещей сунула и маленький красный портфельчик, найденный мной в школьном театре. Я пока еще и сама не знала, понадобится ли он мне, но поскольку этот портфельчик был со мной в тот злополучный день 1971 года, он мог мне пригодиться, если я намерена отпереть тот проклятый замок и выпустить свои воспоминания на волю.

Подойдя к школе, я увидела, что боковая дверь распахнута настежь, и вошла, сразу наткнувшись на нашего школьного смотрителя Криса; он был в джинсах и майке, а свои светлые волосы убрал с лица и туго стянул на затылке резинкой; очки висели у него на груди, прицепленные к вырезу майки. У его ног на паркетном полу стоял ящик с инструментами.

Он явно был удивлен, увидев меня, и спросил:

– Не могу ли я вам чем-то помочь, мисс?

– Да нет, я просто хотела кое-что доделать, подчистить кое-какие хвосты. Это ведь нормально? Вам я точно мешать не буду.

Он пожал плечами.

– Ну что вы, мисс, как вы можете мне помешать! Кстати, доктор Синклер и мистер Скунс сейчас на кафедре, если они случайно вам понадобятся. – Он усмехнулся, заметив, какое у меня при этих словах стало выражение лица. – Насколько я понимаю, присоединяться к ним вы не собираетесь?

Я улыбнулась:

– Как это вы догадались? А я-то думала, что в школе уже ни души не будет!

– Ну, в основном так и есть. Иногда, конечно, заходит кто-то из учителей, чтобы у себя в столе прибраться или расписание на следующий год составить. Мистер Скунс говорит, что в школе лучше всего находиться, когда в коридорах не кишат эти мальчишки. – Он произнес это так похоже на Скунса, что я не выдержала и рассмеялась.

– Я вижу, вам с ним и раньше не раз доводилось встречаться на каникулах.

– Да, очень часто, – сказал Крис и снова усмехнулся. – Вообще-то именно благодаря ему меня и из школы вышибли.

– Вот как? Так вы учились в «Короле Генрихе»? – Я изо всех сил старалась не показать своего удивления. Выпускники этой школы, как правило, впоследствии не работают ни уборщиками, ни сантехниками, ни даже смотрителями школ. Они поступают в Оксфорд или Кембридж и возвращаются оттуда с лавровым венком на голове и докторской степенью в кармане.

– На самом деле учился-то я в «Сент-Освальдз», – сказал Крис и опять усмехнулся. – А в «Короле» у меня друзья учились. Мы с ними обычно в шахматном клубе встречались, а потом шатались всей компанией, иной раз и хулиганили слегка. А Скунси однажды нас выследил и сообщил обо мне директору. Я был бюджетником, стипендию получал, вот меня и вышибли.