– Обрезать, полагаю, – сухо закончила за нее Лавиани. – С помощью этой дурацкой фигурки Арилы, которую я буквально на коленях умоляла выбросить в море и забыть о ней навсегда. Она пробудила в Тэо кровь асторэ, в тебе еще какую-то немыслимую хрень. Это все очень очаровательно и мило, до тех пор пока мы не узнаем обратную сторону. За все надо платить.

– Плату брали, – напомнила Шерон. – Или пытались ее взять. Сулла.

– Ну да. Ну да, – не стала спорить сойка. – Было такое. Но эти образины остались в Карифе.

– Нет, не остались. – Бланка поежилась от воспоминаний. – И придут снова, если я стану касаться не тех нитей.

– Не тех? – навострила уши Лавиани.

– Нити мира отличаются от нитей искари. Они – другое. Сама тьма. Та сторона. Измененные. Раньше я ткала… хорошо, назовем это светлыми нитями, хотя они совсем не светлые. Такие действия приводили к разрывам в реальности, Шерон понимает, о чем я говорю, и приходилось затягивать прорехи – в том же даирате, когда я спасла Мильвио. Эти существа защищают вход туда, чтобы никто из нас не смог проникнуть в ворота. Здесь же… когда работаешь с той стороной напрямую, сулла не обращают на тебя внимания. Я ткала мраком, их такое не привлекло.

Сойка задумалась, покосилась на Шерон:

– Ты же у нас специалист по всяким темным фокусам?

– Она может быть права. В Аркусе благодаря Бланке я получила запредельное количество силы. Думала, что рассыплюсь в прах – так бы и случилось, если бы не было его. – Она потрясла левым запястьем, намекая на браслет, скрытый под рукавом. – И на языке я до сих пор ощущаю горечь тьмы. Искари были сотканы из нее, а мне она послужила едой.

Лавиани чуточку повертела услышанное и так и эдак. Посмотрела на одну, на другую и осторожно спросила:

– То есть, по сути, ты можешь «кормить», назовем это так, Шерон по мере необходимости, а она сделает то, что не могла делать раньше? Ну… поднять вместо одного покойника десять.

– Сто, – поправила ее указывающая. – Но что-то мне не хочется «есть» подобное снова.

– И… – Сойка обладала невероятной способностью не слышать то, что считала маловажным или же сбивающим ее с мысли. – Раз все состоит из нитей, наша рыжая чудесница вполне может прицепиться статуэткой к какому-нибудь лопуху-прохожему, отдать его нити тзамас, чтобы она выпила чужой силы, стала сильнее.

Шерон от этих слов передернуло, и на ее бледном лице появилось явственное отвращение.

– Это даже звучит ужасно. К тому же основа некромантии смерть, ты же предлагаешь брать из живого источника. Искари были мертвы.

– Ну и он помрет, рыба полосатая.

– В принципе такое возможно, хотя я и не пробовала, – подумав, ответила Бланка. Сойка, стоит признать, мыслила необычно, страшно и в то же время… легко. Точнее, совершенно не сдерживая себя никакой моралью. Госпожа Эрбет коснулась указательным и средним пальцами сумки, в которой хранилась самая ценная вещь в ее нынешней жизни. – Сразу скажу, что не хочу этим никого убивать. Но это возможно. Я могла бы сказать «да», если бы попробовала, но не стану так рисковать. Если касаться нитей, даже не касаться, а уже менять их и так радикально, то сулла обязательно за мной придут. Что-то мне не хочется снова оказаться в облаке саранчи.

– Ну, насчет сулла-то можно не беспокоиться. Наш славный Попрыгун для них точно пугало для ворон. Асторэ они боятся как огня. Так что можно безнаказанно творить зло во славу добра. Или наоборот. Давайте захватим герцогство и будем здесь править. А потом сожжем все к шауттам.

Она расхохоталась от своей глупой шутки, ничуть не унывая, что на друзей ее слова не произвели нужного эффекта и никто даже не улыбнулся.

Этот разговор произошел довольно давно, больше тема не поднималась, они старательно обходили ее кружными путями (кроме Лавиани, та, кажется, просто забыла). И теперь, подъезжая к воротам, Бланка вспомнила о нем и прежде, чем успела себя остановить, потянулась к одному из людей, ожидавших своей очереди, чтобы войти в город.