– Ну разумеется, не сейчас! – Он многозначительно глянул на свои торчащие из-под халата ноги. – Не хотелось бы эпатировать таким фривольным видом почтенную загоринскую публику.

Стало вдруг легко, словно невидимая глыба, что все это время давила на сердце, истаяла, как предрассветный туман. Он никуда не уйдет до рассвета, не бросит их с Темкой одних.

– А зачем? – спросила Нина шепотом. – Зачем ты приехал?

– Выстрел услышал. – Чернов пожал плечами.

Выстрел услышал и примчался их спасать. Какой хороший человек. Никто раньше не спасал их с Темкой. Ей приходилось спасаться самой. Она уже почти привыкла.

– Он в него попал? – спросил Чернов, внимательно разглядывая безучастного ко всему Якова.

– В Сущь?

– В зверя.

– Я не знаю. Наверное. Зверь прыгнул в кусты, и тот человек… Лютый эти кусты потом проверил.

– Смелый, однако.

– Смелый. – Или ему просто нечего терять. Когда человеку нечего терять, он становится не просто смелым, а безрассудно смелым. Нине ли не знать. – И Яков, наверное, тоже смелый, если пришел сюда один.

– Он присматривал. – Чернов снова пожал плечами, поскреб торчащую из-под халата лодыжку. – За вами с малым.

Значит, присматривал. Яков присматривал, а Нине хотелось, чтобы и Чернов тоже. Глупость и блажь. У Чернова были свои дела, Чернов водил хороводы…

– Они на тебя напали? – спросила Нина так тихо, что и сама едва расслышала свои слова.

– Выманили. – Он кивнул. – Очнулся уже в воде. Что это, по-твоему? Гипноз?

– Морок.

Чернов снова кивнул, словно ее объяснение его полностью устроило.

– Думал, мне кранты, но отпустили.

– Почему отпустили? – Ей было важно знать. Эти существа… русалки, они редко отпускают тех, кто попадается в их сети. Даже если бы хотели, голод бы им не позволил.

– Не знаю. Не понравился на вкус. – Чернов усмехнулся. Усмешка получилась кривая. – Ты мне лучше скажи, что на тебя нашло. Зачем ты вышла из дому? У тебя вообще мозги есть?