– Она его заморочила, – тоже шепотом ответила Нина. – Та убитая девушка. Она приходила ко мне сегодня.
– Приходила куда? – Чернов притулил Якова к стене дома, чтобы тот не упал, подпер локтем.
– Сюда, домой.
Он тяжко вздохнул. Нина его понимала. Нет ничего хорошего в ночных визитах утопленниц. Но Шипичиха ведь предупреждала, что такое возможно.
– Она вошла в твой дом?
– Нет. Я вышла к ней. – Признаваться в таком безрассудстве было стыдно. Это тогда ее порыв казался нормальным и единственно возможным, но как такое объяснить Чернову?
Чернову не требовалось объяснение.
– Дура, – сказал он одновременно зло и устало. – О себе не думаешь, так хоть бы о Темыче подумала.
Он называл ее сына таким одновременно взрослым и смешным именем, что обижаться на него не было никаких сил. Да и что обижаться, если она дура и есть?
– Кто стрелял? Он? – Чернов глянул на Якова. Он не спрашивал, что Яков делал у Темной воды посреди ночи, наверное, догадывался что. Его волновали куда более важные вопросы.
– Нет. – Нина мотнула головой. – Стрелял Лютый. Сергей Лютаев, человек, который…
– Я знаю, кто он такой, – оборвал ее Чернов резко и нетерпеливо. – Он стрелял в кого-то из вас?
– Он стрелял в зверя. – Неожиданно Нине стало обидно из-за этого нетерпеливо-пренебрежительного тона. Глупость, конечно, но все же…
Чернов свободной рукой взъерошил свои еще влажные волосы, застонал, а потом велел:
– По порядку!
Она рассказала по порядку, кратко, без лишних слов и эмоций, словно стенограмму зачитала.
Чернов тоже слушал без лишних слов, вот только свет на террасе он погасил. Наверное, чтобы не стать мишенью для того, кто мог до сих пор прятаться в темноте. А потом велел:
– В дом!
Он дождался, когда Нина переступит порог, а потом втащил внутрь Якова, задвинул засов, осмотрелся. Взгляд у него был как у полководца, оказавшегося в осажденной и не слишком надежной крепости. Он потеплел, лишь когда остановился на Темке.
– Дядя Яша немного того… перебрал, – принялся объяснять Чернов. – Ты иди спать, Темыч, больше ничего интересного не будет.