– А вы вообще в курсе, мадам, что милая зверюшка по кличке Сущь однажды уже нападала и на Нину, и на малого?

– Больше не нападет.

И словно бы в опровержение ее слов снаружи послышался вой. Так не воют ни собаки, ни волки, так не воют обычные звери. Выть так безумно и так отчаянно может только Сущь. Откуда-то Чернов знал это достоверно.

– Что это вообще за хрень такая? – спросил он, косясь на дверь гостиной.

– Это Сущь, – заявила Шипичиха таким тоном, словно это все объясняло, и Чернову стало понятно, что добиться от старой ведьмы правды у него не получится. Поэтому он спросил другое:

– А с мальчиком как? Очухается?

– Очухается. – Старуха всматривалась в темноту за окном.

– Но если Нина решит увезти его от Темной воды, все повторится? – Он должен понимать перспективы. Вдруг все еще можно изменить.

– Днем не страшно, днем они могут уходить куда захотят, но ночью малой должен возвращаться к Темной воде.

– И как вы себе это представляете? – спросил Чернов своим особенным официальным тоном, но на Шипичиху этот тон, кажется, не действовал. – Как они будут жить в этом доме после всего, что случилось?

– Как-нибудь привыкнут. – Шипичиха пожала плечами. – Я дом на заре осмотрю, заговорю от всякого. – Она произнесла это таким будничным тоном, что от него стало совсем муторно. Дом она осмотрит и заговорит! Да сам Чернов его лучше заговорит! Поставит охранную систему – и все дела! – Я думала, что старые ставы еще крепки, а оно вон как. – Старуха разговаривала не с ним, старуха намечала план действий. Вслух намечала. – Больше никто к ним без спросу не сунется. Главное, двери на ночь запирать.

– И железные решетки на окна… Чтобы как в тюрьме…

– Окна в первую очередь заговорю. Ох, грядут темные времена… – Она вздохнула.

Чернов тоже вздохнул. Темные времена на Темной воде. Ну чему тут удивляться?

– А может, им лучше ко мне? – спросил он. Не то чтобы ему так уж были нужны в доме посторонняя дамочка с младенцем, но это всяко лучше, чем вылавливать их из озера и отбивать от диковинной зверюшки.

– Не лучше. – Шипичиха в раздражении мотнула головой. – Тут их корни. Тут их сила.

Надоела уже эта песня про корни и силу! Во всем, что происходит вокруг этого дома и его хозяйки, нужно искать не мистическое, а рациональное зерно. Есть объяснение и зверюшке, и теткам, что водят хороводы в озере посреди ночи. Не мистика, а мистификация! На кого она направлена, Чернов уже и сам понял. В кафе их, всех троих, чем-то одурманили. Ну, гипотетически! У них с Ниной приключились глюки, а малого накрыло посильнее. И тут на сцену вышла добрая бабушка Шипичиха со своей живой водой! В водичку, кстати, запросто можно подмешать антидот. А вся история с окунанием в мертвую воду затеяна для пущего драматизма. Понять бы еще, какая у этого представления цель. Было бы понятно, если бы их хотели выжить из своих домов. Но тут что-то другое, диаметрально противоположное. Им как раз надлежит в домах оставаться и не шляться ночью по округе. Почему не шляться? Что такое интересное происходит по ночам на Темной воде?

Из ванной вышла Нина, она переоделась в сухое и намотала на голову полотенце на манер чалмы. Выглядела она вполне себе уютно и по-домашнему, если бы не взгляд – напуганный и немного безумный.

– Там в ванной твой халат, – сказала она, не глядя на Чернова, а потом добавила с горькой усмешкой: – Пригодился. А вам я сейчас что-нибудь подыщу…

– Не нужно. – Шипичиха махнула на нее рукой. – Само просохнет.