Нина посерела лицом, бросила беспомощный взгляд сначала на Чернова, потом на Шипичиху.

– Нету, – сказала Шипичиха скучным голосом. – Убежал.

Наверное, такой ответ малого полностью удовлетворил, потому что он перестал выпутываться из одеяла, положил голову на подушку и закрыл глаза.

Кажется, целую вечность они стояли над ним, боясь вздохнуть, а потом Шипичиха сказала:

– Уснул. Теперь до утра проспит. Пойдемте сушиться.

Но Чернов сразу не ушел. Он проверил температуру, пульс и дыхание. Все, что мог, проверил. Малому и в самом деле стало лучше. Как-то очень уж неожиданно.

Сушились по очереди. Первой Шипичиха отправила в ванную Нину. Пока Нина принимала холодный душ, Чернов растопил в гостиной камин, чтобы хоть как-то просушить перед ним одежду. Пока растапливал, Шипичиха наблюдала за ним молча, а когда щепу лизнули первые языки огня, сказала:

– Ты теперь тоже корни пустил.

– Пустил, – согласился он. – Дом у меня тут, если что.

– И он тебя теперь знает. Дух твой почуял рядом с их духом.

– Зверь? – Это ж какое счастье! То ли оборотень, то ли чупакабра теперь знает его лично!

– Сущь. – Старуха кивнула. Она стояла у камина, тянула к огню ладони.

– А я все надеялся на галлюцинацию. – Он тоже протянул ладони к огню.

– Зря надеялся. – Шипичиха усмехнулась.

– А те… женщины в озере – это тоже не галлюцинация? – Назвать вещи своими именами все никак не получалось. Пусть уж лучше просто женщины просто водили посреди озера хоровод. Может, у местных такая традиция…

– Нет. – Шипичиха стала так, что теперь всю ее высокую тощую фигуру подсвечивало разгорающееся пламя.

– Интересное кино. – Чернов убрал от огня руки. – В озере – хороводы, на берегу – чупакабра…

– Сущь.

– А хрен редьки не слаще! И вот посреди всей этой вакханалии вы предлагаете Нине растить ребенка?

– Придется.