— Василич, а по голосу не мог бы ты припомнить, кто мог это быть?

— Нет, ничего определенного сказать не могу…

— Ну, хотя бы: кого напоминает? Молодой — старый, звонкий — хриплый, высокий — низкий…

— Низковатый, но четкий, твердо выговаривающий цифры, спокойный. Как бы заученно говорящий.

— Видимо, тренировался, прежде чем выйти в эфир, — сказал я, задумчиво глядя на листок. — Конечно, голос не называл позывные самолета?

— Конечно, нет.

Разговор со Старшиной состоялся в первой половине дня, а после обеда я засел за обработку этих цифр и пытался разгадать то, что за этим всем стояло. Я только что пришел в отдел и хотел тщательно подготовиться, прежде чем доложить начальнику.

С цифрами, кажется, все ясно, а вот когда их передавали — почему никто больше не обратил на их особенность внимания? Я зашел в соседнюю комнату и обратился к коллеге за разъяснением: как ведется радиообмен при подготовке самолетов к полетам.

— Должен же быть какой-то режим работы? Не могут же все сразу болтать одновременно? Ведь у всех — одна и та же волна.

— «Временной коридор», — буднично-просто ответил сосед. — На каждый самолет — один механик, на каждое звено — по оружейнику и радисту. Радиоспецам нарезают «коридор», минут по пятнадцать-двадцать… Механик руководит всеми работами на его МИГе.

— Это — механик, а радиотехник?

— У них общий начальник на звено, а часто и на эскадрилью, если не хватает людей. График «коридора» составляется один на весь год по согласованию со всем полком и даже дивизией.

— Все двадцать минут «коридор» занят одним звеном?

— Не обязательно — двадцать, если есть необходимость, то да, но чаще всего — минут десять. Но другие не лезут — ждут своего часа.

— Значит, все рации в это время молчат?

— Точно. А почему это тебя интересует?

— Разбираюсь потихоньку в премудростях работы в полку, — однозначно ответил я.

Мне подумалось, теперь бы узнать точное время, когда Старшина слышал эти передачи. Да где его после обеда найдешь. Но нужно попробовать, и я стал обходить разные службы аэродрома. Часа через полтора все же наткнулся на Старшину.

Василич время припомнил:

— Последнюю, то есть двадцать шестого, я принял незадолго до обеда. Вернее всего, между одиннадцатью и одиннадцатью тридцатью…