По должности я занимал положение старшего инженера Технического отдела, который в шутку называли «Отдел тех», намекая на неосновной участок работы по сравнению с функциональными конторами, где делалась «коммерческая погода» объединения.
Казалось бы, этот участок работы мало пригоден для контактов с иностранцами. Дело в том, что представителей «Отдела тех» вообще на переговоры с фирмами не приглашали. Мы возились в основном с цифрами по пусковым объектам, нашими специалистами, которые выезжали в страны на приемку оборудования и еще с рекламациями — некачественными поставками из-за рубежа.
Рекламации? Стоп-стоп! Здесь что-то есть, что-то для меня. Рекламация — это минус в работе западной фирмы, ибо подрывался ее престиж в качестве изготовления оборудования. И я проштудировал все рекламации по фирмам за последние пять лет, сгруппировав их по странам, а не по видам оборудования. Среди рекламаций японцы выделялись лишь по одной позиции: очистные сооружения. Эврика!
Мой погибший друг Янаги в Японии подсказал мне проблему, с которой японская промышленность только еще начала бороться, — очистка сточных вод, которые ранее фирмы сбрасывали в океан, мало заботясь о последствиях. Но выйдя на мировой рынок, японцы обнаружили резкое отставание в этом вопросе на экспортируемое оборудование. И тогда японская машина промышленного шпионажа начала набирать обороты, привнося в копилку металлургических, нефтяных и химических фирм информацию об очистных сооружениях.
В начале шестидесятых годов японцы панически боялись конкуренции с Западом в этом вопросе. Дело доходило до того, что стоимость очистной установки могла превышать стоимость основной части контракта.
Разобравшись с этой проблемой наших взаимоотношений с западными фирмами, я, кажется, мог «поймать сатану за бороду», в интересах разведки, конечно. Перво-наперво я взял себе часть переговоров с фирмами, когда речь шла об очистных сооружениях, — от обсуждения требований к ним, до воплощения в проект. Здесь у меня появились тесные контакты со специалистами из промышленности, а по-простому — нашими заказчиками. Конторы с некоторой осторожностью, но все же пустили меня в переговорный процесс. Более того, позднее обрадовались, что часть щепетильных дел возьмет на себя сотрудник из Техотдела.
Вскоре для фирм я стал «персоной грата» и даже в чем-то опасным. Наши строгие правила по сточным водам гарантировали мне участие в переговорах с любой фирмой из любой страны. Выбор был за мной. И я стал просеивать любимых моих японцев через «сито полезности» для НТР.
Терпеливые бизнесмены
Началось восстановление старых связей по Японии, которых я стал вызывать в Москву и вводить в круг сотрудников «ХМИ». Чаще всего фирмы получали конкретный запрос и готовили по нему развернутое предложение, а я уже участвовал в их проработке вплоть до подписания контракта. Все это — многочисленные контакты и общение с нужными людьми.
Японцы, как бизнесмены, весьма терпеливы. Они охотно участвуют в конкурентной борьбе за контракт и добросовестны в подготовке коммерческих предложений. Японские деловые круги были вынуждены считаться с тем фактом, что рынок международной торговли уже поделен и Япония пришла на него позднее других. Особенно это было верно для советского рынка, где преобладали сильные традиционные связи с Англией, ФРГ, Францией и другими европейскими странами.
Трудности у меня возникли в «ХМИ», как ни странно, совершенно с неожиданной стороны. За несколько месяцев до моего возвращения из Японии в этом торговом объединении арестовали и судили, как шпиона, работника одной из контор. Он продавал коммерческие секреты фирмам: утвержденные суммы контрактов, заключения экспертов при выборе фирмы из числа конкурентов, сроки поставок. Получить такую информацию для фирмы-конкурента — это все равно что выиграть в лотерею. Ведь речь шла о десятках миллионов долларов.
Казалось, а я при чем? Но коммерческие секреты шпион продавал… японским фирмам. Разоблачение его привело к тому, что по Внешторгу был издан приказ: с японцами дел не иметь, в здание на Смоленской их не пускать — в общем, проучить японскую сторону, как следует и чисто в русском духе — «чтобы другим неповадно было».
И вот тут появляюсь я, с эдаким «японским» уклоном в коммерческой работе. В среде работников «ХМИ» мне удалось найти понимание в отношении моего «японского интереса» — все-таки приехал из этой страны, но вот секретарша!.. Она, как цербер, стояла на страже инструкции.
Говорят, нет кислее фрукта, чем лимон, и страшнее «зверя», чем секретарша в русской деловой структуре.
Японцы почувствовали брешь в официальном заслоне против них и начали названивать мне в «ХМИ». Причем — знакомые и незнакомые. Для меня это были счастливые дни: я мог выбирать себе партнеров по переговорам, исходя из интересов НТР. Игра стоила свеч, так как такие контакты были связаны с японской благодарностью, еще бы!
Ведь им с моей помощью удавалось установить прямую связь с крупнейшим объединением Внешторга, годовые закупки которого превышали два миллиарда долларов в год. Это с их стороны, а с другой — срабатывал принцип: если долго стрелять в ручей, то обязательно попадешь в рыбу. И я «стрелял».
Тем временем секретарша жаловалась на меня главе «ХМИ», говоря, что она «работает на одного Бодрова», который нарушает указание не иметь контактов с японцами. Думаю, ее беспокоил не столь этот факт, сколь частые звонки японцев.
Секретарша была довольно истеричной женщиной и все это делала демонстративно и громогласно. Новый глава объединения, человек мягкий и деликатный, понимая задачи разведки как государственного значения, просил меня как-то по-мирному уладить отношения с секретаршей.
Чтобы закончить «эпопею» с секретаршей, скажу несколько слов о разрешении конфликтной ситуации. Из Японии возвратилась глава канцелярии торгпредства, а проще — его секретарша, которая заняла пост секретаря замминистра.
— Ольга Андреевна! — воскликнул я, увидев «японскую секретаршу» в столовой Внешторга. — Рад вас видеть.