Эти люди не должны были находиться там. Руководство месторождения виновно в том, что случилось, не меньше моего. У меня состоялся разговор с Майклом Стивенсоном. Последовала угроза расправы в случае, если я не буду держать язык за зубами. Этот разговор записан, и я готова предоставить его вместе с данным видео. Я собираюсь предать огласке данный инцидент и готова предоставить доказательства…»

Черепанов чувствовал себя запертым в клетке животным, которому хотелось вновь почувствовать вкус крови. Хотелось ворваться к Стивенсону и разбить ему голову. Отомстить за Тамару. Он готов был убить любого, кто встанет на его пути. Но разве это выход?

Нужно было успокоиться. Нельзя было выходить в таком состоянии из комнаты. Он ходил по кругу, пока на его плечо не упала рука Кондрашки. Толик дернулся, сжал кулаки.

— Это я! — испуганно выпалил Прохор. — Что случилось? Я ждал тебя в столовой.

— Черт! — выругался Черепанов.

В тот вечер Прохор ничего не узнал от Толика. Пройдет еще десять дней, прежде чем Черепанов покажет ему видео, сорвавшись в один из пустых вечеров между рабочими сменами. К тому времени он уже окончательно выцветет и станет похож на собственную тень, которая то и дело исчезала в темной северной ночи.

Кондрашка уволится ближе к концу ноября — не сможет мириться со своим новым знанием. По приезду в город запьет — старые привычки умирают с трудом. Будет часто наведываться к их с Толиком общей знакомой — Марине Ивлевой. Бабе пусть и падшей, но душевной в разговорах и щедрой в желании пить горькую в хорошей компании.

Его бегство продолжится, и в итоге он уедет из города и поселится в заброшенном поселке, в двухэтажном доме на берегу моря. Будет ловить рыбу, снимать со старой техники запчасти и ждать какого-то туманного будущего, странного, вроде бы даже неправильного, но во всех хитросплетениях какого-то логичного, что ли. Ведь если бы Прохору удалось взглянуть на свою смерть со стороны, он бы осознал, что его страх, и страх милиционеров, и страх того ребенка, которого он взял в заложники — все это звенья одной цепочки, ведшей, в итоге, к тому, чего Прохор так хотел и от чего так бежал в своих алкогольных возлияниях.

К правде.

Попытки найти что-то новое ни к чему не приведут одержимого местью Черепанова. На протяжении месяца он будет тщетно стучаться в закрытые двери кабинетов с желанием узнать, как же так получается, что «рабов на Север пригоняют» и что «самая ответственная сотрудница ни с того ни с сего пренебрегает техникой безопасности».

В итоге он столкнется со Стивенсоном в неприятном разговоре. Пренебрежительный взгляд, едва заметная улыбка — несмотря на то что управляющий месторождением будет делать удивленное лицо при упоминании о погибших работниках и клятвенно заверять, что «ничего такого никогда здесь не было, а если бы и было, то есть определенные процедуры; никакого замалчивания, мы же серьезная организация», Черепанов явно различит ложь в его молчании. Он сожмет кулаки и будет так близко, что желание почувствовать вкус крови уже практически возьмет над ним верх. Но он обещал себе… обещал ей, что стал другим. Уверовал.

Он поймет, что все в управлении месторождением повязаны — на это ему намекнут, — и умолчит в беседе с Викторией — начальницей отдела кадров — о том, что у него есть компромат. Он напишет заявление на увольнение и через две недели отправится в город, надеясь там найти справедливость.