Пал Палыч поднимался по лестнице с оружием в руках. Ершов давал какие-то наставления Светлову, но майор толком ничего не слышал. Внимание его было сконцентрировано на затылке Трофимова, шедшего чуть впереди.

— Мы с пацаном входим первыми, — обернувшись, сказал Ершов. — Палыч, Андрей… прикрываете.

Идея показалась Пал Палычу нехорошей, но спорить он не стал. Пусти Трофимова вперед — он всадит пулю в Даниила, без разбору, без причины. Оставаясь на лестничном пролете, он просто не станет пускать в ход оружие, если совсем не сбрендил.

Светлов толкнул дверь, и она поддалась. Раздался скрип.

Когда Светлов и Ершов оказались в квартире, Палыч услышал голос Даниила. На мгновение отвлекся от затылка Трофимова и посмотрел в темную глубину квартиры.

Этого было достаточно, чтобы Трофимов молниеносно развернулся и полоснул его по шее армейским ножом. Евтушенко с округлившимися от удивления и мгновенного ужаса глазами схватился за горло, будто это как-то могло помочь ему. Но кровь хлестала из перерезанной артерии, и звучали клокочущие звуки, которые даже сам Евтушенко не слышал. Не говоря уже о Светлове, который был полностью сконцентрирован на Данииле.

Разобравшись с майором, Трофимов двинулся чуть вбок и направил пистолет прямо в шею Ершова. Тот слишком поздно среагировал и получил пулю, после чего отлетел в дверь и упал на холодный каменный пол, обильно истекая кровью.

— Твою мать! — развернувшись, выругался Светлов и стал палить в Трофимова, но тот успел удрать с линии огня.

Даниил рванул за пистолетом в комнату. Кровь мгновенно прилила к голове, рассеялся туман. Тело словно затрещало, покрытое тонким слоем льда. Он вырвался из капкана собственного бессилия и в одну секунду добежал до стола.

Рукоять пистолета удобно легла в руку. Даниил снял его с предохранителя и услышал еще пару выстрелов, чей-то крик. В суматохе он уже не разбирал голоса и, похоже, не смог бы разобрать и лица, если бы не остался только один живой человек.

Трофимов стоял в дверях, прямо над телом Светлова. Одна пуля угодила рядовому в грудь, вторая — в голову. В коридоре, держась за горло, бился в предсмертной агонии Пал Палыч. Из-за двери торчали ноги Ершова.

Трофимов оскалился. Он двумя руками держал пистолет и смело улыбнулся обезумевшему Даниилу.

— Ты был прав. Я — отличник. Без стараний не наработаешь таких навыков, — с холодом в голосе сказал он. — Опусти оружие.

— Все равно выстрелишь, — ответил Даниил и в ту же секунду выстрелил сам.

Он ощутил пламя в левом плече, когда повалился на пол. Голова закружилась так сильно, что он и не сразу поднялся. А когда, все же, оказался на своих двоих, то почувствовал, как теплая кровь тонкими струйками стала сочиться по левой руке. Конечность отяжелела, стала непослушной, будто бы чужой.

— Сука, — выругался он, испытывая жгучую боль от ранения.

Он услышал шаги. Трофимов был либо в коридоре, либо на кухне, либо в подъезде. Выглянешь — и моментально получишь пулю в лоб. Так что…

Зеркало. Даниил пригляделся. Сделал два выстрела в стену в коридоре, прямо над зеркалом. Никакого движения. Он резко выглянул, сжимая пистолет одной рукой, вторую прижимая к себе и кривясь от боли.

Трофимова нигде не было. Но вот его быстрый топот по ступеням. Смекнув, Даниил бросился к окну. Резким движением открыв форточку, он прикрыл один глаз, дабы лучше прицелиться, и сделал два выстрела по капоту уазика. Двигатель едва слышно зашипел, после чего чертыхнулся пару раз и заглох.

— Ну, теперь побегаешь, сука! — выругался Даниил и побежал в подъезд, где наткнулся на Пал Палыча.