— Обломали крылья своему другу, — ответил дедушка Кио, заложив четыре руки за спину и беззаботно улыбаясь. — Поверили, что униженный и сломленный, он больше не будет для них угрозой.
— Что вы имеете в виду? — Взволнованная Мико развернулась к нему всем телом. — Вы что-то знаете? О Рэйдене?
Дедушка Кио пожал плечами.
— Ничего не знаю. Я пришёл, чтобы отдать тебе это. — Он забрался рукой за пазуху и извлёк оттуда чёрную персиковую косточку. — Ты забыла в рёкане.
Мико удивлённо моргнула и подставила руки. Сухая косточка упала на ладони.
— Вы же сказали, что в ней нет ничего особенного, — пробормотала Мико.
— Так и есть.
— Но почему тогда…
— Иногда ничем не примечательные вещи оказываются полны чудес. Если знаешь, куда смотреть и во что верить, — хихикнул дедушка и Кио и, не дожидаясь, пока Мико переварит сказанное, с удивительным для старика проворством заковылял прочь. — Ещё увидимся, маленький сорняк. — бросил он не оборачиваясь и, махнув рукой, скрылся за поворотом.
Мико в недоумении посмотрела на косточку. В ней совершенно точно не было ничего особенного.
В итоге прогулка по саду не успокоила Мико, а заставила нервничать ещё сильнее — странный разговор с дедушкой Кио не шёл из головы, и Мико не знала, что думать. Искать смысл в его странных словах или спиваться всё на слабоумие тысячелетнего ёкая, который уже так стар, что единственная его забава — потешаться над глупыми людьми. Но Мико хотелось найти в его словах надежду. Он сказал, что Рэйдена не сломать, что тэнгу хитры и изобретательны. Возможно, ему и вовсе не понадобится помощь? Возможно, даже арест — часть его странного плана, того, в который он втягивал Мико с первой их встречи. Наверняка так и есть. Наверняка он спасётся и сам, и она просто попусту за него переживает, а он, если узнает об этом, наверняка отпустит пару пошлых шуточек и посмеётся над ней.
Мико очень хотелось, чтобы от этих мыслей улеглась тревога, но легче не становилось. Плохо предчувствие усиливалось и крепло тем больше, чем ближе к горизонту опускалось солнце. Мико сидела в своей комнате в нижнем кимоно в ожидании служанок и глядела на разложенные на столе персиковую косточку и лист клёна, что зачем-то сорвала с дерева, исколов пальцы.
Мико едва ли заметила, как пришли служанки и принялись её причёсывать и одевать.
«Как будто собирают к гостю в рёкане», — промелькнула мысль и рассеялась, вытесненная тревогой.
На плечи надели кимоно, на пояс повесили меч, а в волосы вставили заколку с семью звенящими цепочками. Именно этот звон заставил Мико прийти в себя и посмотреться в большое напольное зеркало. В волосах блестела заколка Хотару — латунный журавль с раскрытыми крыльями. Мико повернулась спиной — на спине кимоно был вышит танцующий на снегу журавль.
— Что? Почему… эти вещи… — пробормотала она и коснулась рукояти меча. Зачем ей на церемонии меч?
Служанка, решившая, что это вопрос, поспешила ответить.
— Как же, принцесса, — застенчиво улыбнулась она. — Это ваши вещи.
— Мои? — тупо переспросила Мико.
— Вещи принцессы Эйко, — растерянно пояснила служанка, явно не понимая, почему Мико задаёт такие странные вопросы. — Три дара Сияющей Богини благословлённому дитя в день появления на свет: меч, рассекающий заклятия, заколка, защищающая разум, и свадебное кимоно из нетлеющего шёлка, что согреет даже самой лютой зимой.