— Наташа, — грозно прошипел Женя.

— Да! — не выдержала она и, стукнув дверцей шкафа, сказала, — он пришёл вечером три недели назад, сказал, что ищет тебя. Но ты был на работе в то время.

— А дальше?

— Ничего, — нервно проговорила она, — сказал, что влюблен в меня, что ему кажется, что я тоже к нему неравнодушна.

— Что ты ответила? — сквозь зубы процедил Страхов.

Наташа съежилась и чуть слышно произнесла:

— Я сказала, что он сошел с ума, и попросила больше не приходить.

Страхов замотал головой и, пытливо глядя на Наташу, заявил:

— Он был под кайфом. Он бы так просто не ушёл. Что ты ему сказала?

Наташа виновато взглянула на Женю, села за свой рабочий стол и, закрыв лицо руками, стала рассказывать:

— Помнишь, у меня был синяк на руке? Я разбила ему нос. И сказала, чтобы он больше никогда не появлялся.

Страхов собрал всю силу воли в кулак, чтобы видеть перед собой не свою невесту, а только свидетеля, которого нужно допросить.

— Но у него не было денег, отец ему отказал. Куда бы он пошел? Он хотел попросить у меня денег тогда. Я это точно знал, — договорил он и посмотрел на Наташу испытующим взглядом.

— Я дала ему 30 тысяч, — еле слышно проговорила она и снова спряталась за дверцей шкафа, куда убирала учебники с зеленой обложкой.

— Почему ты мне не сказала? — прокричал он и с силой ударил кулаком по парте.

— Ты должен его отпустить. Прекрати его искать, — трясущимся голосом стала умолять Наташа, резко схватив его за холодные от волнения руки.

Страхов вырвал руки, отпрыгнул от нее и стал нервно ходить по кабинету, бормоча что-то невнятное. У Наташи из глаз брызнули слезы, она закрыла лицо руками и упала на стул.

Страхов вдруг остановился, округлил глаза и воскликнул, догадавшись:

— Вот почему ты так взбесилась, когда первый раз услышала, что он пропал. Как я могу тебе доверять? — воскликнул он и впился взглядом в невесту.

Наташа оторопела. Ее гордость и честь были не просто задеты, а раздавлены. В одном порыве она вскочила с места, стрела с лица нахлынувшие слезы и презрительно посмотрела на надменную физиономию Страхова. В этот миг её охватил гнев такой силы, что она уже не понимала настоящего смысла своих слов и действий, ей только хотелось причинить ему такую же боль, какую он только что причинил ей.