– Вячко, что ж ты дурак такой? – Горыня уставился на свои огромные мозолистые ладони, будто видел в их линиях прошлое. – Не могла княгиня стерпеть любовницы мужа.

– И ты всё равно служишь князю…

– Я никогда не прощу, что он мою сестру не уберёг, но князь меня человеком сделал, тебя законным сыном признал. Его есть за что уважать. Пойми, Вячко, вас, князей, Создатель над людьми поставил, чтобы вы о них как о детях своих заботились. А тебе, Вячко, и подавно надо благодарить бога и своего отца за такую честь, ведь если бы не их воля, жил бы простым воякой, а то и вовсе сослали бы куда в деревню землю пахать, подальше от глаз княгини. Фиофано же не раз умоляла князя выгнать тебя из столицы, я это точно знаю. А князь заупрямился, сказал, что ты получишь воспитание, как и его старшие сыновья, дал тебе всё, положенное по происхождению, хотя многие его осуждали. Так что, Вячко, ты втройне стараться должен, чтобы заслужить уважение отца и всем при дворе показать, чего ты стоишь. Чтобы они языки себе злые пооткусывали.

Вячко упёрся локтями в колени, сгорбился, и рыжие кудри упали на лицо, скрыли тревожный взгляд.

– Ты порой рассуждаешь как она, – произнёс он непослушным голосом. – Она тоже всегда говорила, что я не обычный человек и не познать мне простого счастья. Только зачем тогда мне благодарить кого-либо – отца или самого Создателя, – если я не получу того, чего хочу? А я только одного…

– Разве жизнь для того дарована Создателем? Чтобы получить желаемое? Нет, Вячко, она для другого…

Дядька задумался, видимо, и сам не зная, для чего дана людям жизнь, и Вячко горько усмехнулся.

– Что хочешь говори, но лесную ведьму я никогда не прощу. И не успокоюсь, покуда не увижу её голову на плахе.

– Отец с братом тебя за то не поблагодарят.

– Какое мне дело до их благодарности?! Меня и за княжича-то поди не считают, в поход отец с собой не взял, на княжение не сажает, хотя в моём возрасте братья уже правили. Даже к делам государственным не подпускают…

Горыня помолчал, почесал длинную седеющую бороду и продолжил:

– Помнишь, как ты маленьким на коня впервые сел, а он тебя сбросил? Как над тобой весь двор потешался, пока ты лежал на земле и рыдал в три ручья?

Пусть и было Вячко тогда всего четыре года, только и теперь было стыдно о том вспоминать.

– И что с того? – буркнул он.

– А того, что Мечислав кулаки в кровь разбил каждому, кто над тобой из-за этого издевался. Считай он тебя байстрюком, так посмеялся бы с остальными.

– Я знаю, – сквозь зубы просипел Вячко. – Я всё это знаю и знал всегда, только… Сейчас всё мне кажется пустым. Предложи мне кто стать простым холопом в обмен на то, чтоб Добраву вернуть, я бы не задумывался. А Ярополк с отцом… они всё это время… А, да что там! Ты тоже был против неё.

– И поэтому ты винишь нас в её смерти. А мы не только твою любимую потеряли, Вячко, но и последнего княжеского чародея, последнего, кто мог город худо-бедно защитить от колдунов Шибана. А ты всё нюни распускаешь, когда твой отец на войну направился. Да какая это война, если чародеи обратят всю нашу дружину в пепел?! От Нижи одни угольки остались. До сих пор ни одного выжившего не нашли. Тараканы и те все передохли.

Вячко поднял взор на дядьку. Открыл рот, но слова застряли в горле. И стыд, и горе, и отчаяние легли со всей невыносимой тяжестью на плечи.

– Как телегу найдут – сразу выдвигаемся, – решил он.

– То-то же, – и Горыня хлопнул себя по коленям. – Покажешь свою ведьму с болот?