На дне оврага из-под потрескавшейся земли выглядывало серое испещрённое морщинами и прибитое пылью лицо. Настоящее человеческое лицо, левая часть которого оставалась под землёй. На Ежи мужчина скосил свой единственный глаз. Закопанная челюсть двигалась с трудом, когда он говорил, и речь его звучала невнятно:

– Как тебя звать, хлопец? Я вижу, что ты совсем ещё юн, но не разгляжу: рдзенец или ратиславец?

Ежи долго открывал рот, но не мог издать ни звука.

– Рдзенец, – с трудом выдавил он наконец.

– Поговори со мной, прошу, – говор у мужчины был мягкий, плавный. Не стоило и сомневаться, что перед Ежи лежал его земляк. – Расскажи, что происходит в Рдзении, победили ли мы ратиславцев? Отомстили за наши страдания?

Ежи был настолько ошеломлён увиденным, что не расслышал вопроса. Он сглотнул и с трудом выговорил:

– Кто тебя так закопал? Ты преступник?

В детстве он видел однажды, как женщину, изменившую своему мужу, закопали по голову в землю и оставили на несколько дней. Может, на Трёх Холмах принято было так же поступать с преступниками?

Незнакомец грустно усмехнулся.

– Никто не успел закопать меня, добрый хлопец, в том и беда, – сказал он. – Когда началась буря, мы все были погребены под землёй, и мои друзья в муках погибли страшной медленной смертью. Один я томился во мраке, покуда не размыло дождём нашу братскую могилу. С тех пор не раз успел выпасть снег и растаять. Я сбился со счёта.

Ежи не смел пошевелиться. И чем дольше он оставался в овраге, тем яснее видел, что давно не беспокоила землю лопата и успела вырасти трава у самого лба мужчины, а муравьи построили себе жилище у его шеи. И вкопан несчастный был не ногами вниз, как поступали с провинившимися, но лежал на спине, будто в могиле.

– Кто ты такой?

– Звать меня…

Мужчина начал уверенно, да вдруг запнулся.

– Как же моё имя? Ох, хлопец, теперь трудно вспомнить, как нарекли меня родители, – голос его стал сиплым, глухим. – Войцех, – проговорил он. – Да, Войцех. Так звала меня мать, когда я был мальчишкой, так обращался учитель, когда я пришёл в Совиную башню.

– Ты колдун? – ахнул Ежи.

– Я был колдуном, добрый хлопец. Давно… Скажи, мы победили ратиславцев?

– Когда? – Он чуть не прикусил себе язык за глупый вопрос. На Трёх Холмах только однажды сражались чародеи, и до сих пор после той битвы ходили живые умертвия по проклятой земле.

– В войне, в войне, конечно же. Я знаю, что мы проиграли битву при Трёх Холмах. Мы все, и ратиславцы тоже. У нас было больше чародеев, но среди ратиславцев сражались ученики Золотой ведьмы. Она обучила их, как велеть земле разверзнуться и поглотить всё живое. Духи слушались каждого их слова, пожирали наших людей заживо. Но буря смела нас всех. Да, нас всех…

Битва при Трёх Холмах случилась восемнадцать зим назад.