Закатный багрянец пролился в море осоки и полыни. Безмятежно вздохнула роща, и прощальная птичья трель разнеслась над землёй. Медленно с востока подкралась ночь и поглотила последние лучи солнца.

Рядом не было ни широких дорог, ни даже узких заросших тропинок. Ежи пошёл по высокой траве, опасливо глядя себе под ноги.

Сумрак опустился на поля.

– Веся, – Ежи сам не понял, отчего позвал так тихо. Ночь и страх приглушили его голос.

И в ответ донеслось от земли:

– Кого ты ищешь, путник?

Ежи в испуге отпрыгнул в сторону, озираясь. Кому вздумалось забрести в такую глушь да ещё спрятаться в высокой траве?

– Куда ты? Обожди, – попросил голос, а Ежи всё никак не мог разглядеть, кто запрятался среди зарослей полыни.

– Кто здесь? – с опаской спросил он, сделал несколько шагов и вдруг поскользнулся. Он рухнул вниз, проехал задом по низкому склону и оказался в неглубоком овраге, сразу вскочил на четвереньки, чтобы скорее взобраться наверх.

– Кто ты, путник? – голос на этот раз прозвучал за спиной. Совсем рядом.

Ежи присел, оглянулся назад, но вновь никого не увидел. Он осенил себя священным знамением и задержал дыхание, боясь пропустить звук шагов.

– Куда ты держишь путь? – раздалось рядом, и только тогда Ежи понял, что голос доносился снизу.

Что-то холодное и шероховатое зашевелилось под ладонью. Он отдёрнул руку. Ежи посмотрел на землю рядом с собой и увидел человеческий рот прямо у своих ног.

Из груди вырвался вопль. Ежи подпрыгнул на месте, рванул прочь из оврага, снова неуклюже упал, снова подскочил, взобрался наверх, где его нагнал усталый голос:

– Не убегай, хлопец, обожди. Я не обижу тебя.

И Ежи против собственной воли обернулся.

– Прошу, хлопец.

Дух бы так и поступил: сыграл бы с ним злую шутку, попробовал бы задурманить разум. Ежи стоило бежать прочь и просить Создателя о защите, но отчего-то он задержался, на четвереньках подкрался к краю оврага, даже не осознавая, что шумел сильнее кабана, прорывающегося сквозь бурелом.

Одно-единственное слово – хлопец – заставило его вернуться. Ратиславцы так не говорили, у них было своё слово – парень. Так отчего это чудовище, чем бы оно ни было, обратилось к нему по-рдзенски?

Осторожно Ежи выглянул из зарослей и распахнул от удивления рот.