При прочёсывании населённых пунктов военным контрразведчикам удавалось задерживать не только агентуру противника, но и отдельных официальных сотрудников немецких спецслужб. Так, в июле 1944 г. был задержан зондерфюрер Э.Брониковский-Герасимович — инструктор разведоргана при Ставке германского военного командования. Установив личность задержанного, чекисты проверили его по розыскным спискам. Оказалось, что Брониковский ранее являлся заместителем начальника борисовской разведшколы, а затем школы радистов Абвера. На допросе в отделе «Смерша» он назвал 36 агентов, которые были заброшены в тыл Красной армии, а также в районы Москвы, Калинина и Тулы при его непосредственном участии. Используя полученную от арестованного информацию, чекисты задержали 27 агентов, а остальных объявили в розыск[361].
В октябре 1944 г. сотрудники УКР «Смерш» 3-го Прибалтийского фронта в ходе прочёсывания населённых пунктов в прифронтовой полосе задержали начальника диверсионной резидентуры абверкоманда-212 офицера СС Р.Пусселя, оказавшего вооружённое сопротивление. В специально оборудованных помещениях в одном из городков чекисты изъяли предназначенные для его резидентуры: 100 кг взрывчатых веществ, шесть автоматов и, что самое главное, восемь коротковолновых радиостанций и шифры для связи с абвергруппой-212. Немецкая разведка намечала, что резидентура Пусселя будет действовать в Риге и на железнодорожных коммуникациях в районе столицы Латвийской ССР. На допросах Пуссель выдал семь диверсантов из числа латышей, служивших ранее в войсках СС и прошедших обучение в диверсионной школе. Пуссель лично отобрал их как лучших курсантов и перевёл на нелегальное положение. Выяснилось также, что резидентура уже приступила к исполнению задания. Её члены заминировали участок железной дороги, заложив около тонны тротила с дистанционным взрывателем. Диверсию предполагалось совершить в момент скопления эшелонов с военнослужащими и боеприпасами. Диверсанты были объявлены в розыск и вскоре арестованы, а заложенная взрывчатка своевременно изъята. Неминуемую гибель большого количества офицеров и солдат Красной армии удалось предотвратить[362].
О разоблачении диверсантов начальник ГУКР НКО «Смерш» генерал-полковник В.С.Абакумов доложил лично Верховному Главнокомандующему и начальнику Генштаба Красной армии.
В сентябре 1944 г. военные контрразведчики захватили одного из руководителей абвергруппы-101 зондерфюрера Е.Мельникова, пытавшегося уйти в Венгрию с территории Румынии. При проведении его допросов выяснилось, что с германской разведкой он начал сотрудничать после бегства из СССР в 1940 г. В то время Мельников подвизался в городе Люблине (Польша) в подконтрольных немцам украинских националистических организациях и как сын бывшего петлюровского полковника быстро вошёл в эмигрантскую среду. Пройдя соответствующую спецподготовку, он готовился к заброске в СССР для шпионской работы. Но началась война против нашей страны, и Мельников оказался востребован для службы в абверовских структурах на советско-германском фронте — зондеркоманде «Пума», абвергруппе «Дакс», а затем в абвергруппе-101. Мельников вербовал агентуру среди военнопленных. Особой заслугой он считал привлечение к разведывательно-подрывной деятельности бывшего майора Красной армии В. Писменного (псевдоним Лехнер), до войны служившего в Генеральном штабе РККА, а в начале войны — начальником штаба дивизии[363].
Среди завербованных Мельниковым были «светлейший князь Грузии» Н.Дадишкилиани (псевдоним Никки) и бывший капитан К.Камалов. Оба к 1944 г. «выросли» на службе у немцев, готовили и забрасывали агентуру в тылы Красной армии для разведки и диверсий. В общей сложности Мельников навербовал более трёх десятков агентов, которых и выдал советской контрразведке. На основе полученной от него информации сотрудники УКР «Смерш» 2-го Украинского фронта и их коллеги арестовали радиофицированную резидентуру абвер-группы-114 («Дромедар»), оставленную противником в Николаеве и Одессе, ещё ряд агентов в Кишинёве и на территории Румынии.
Информационную базу для проведения разыскных мероприятий давали не только зафронтовые агенты, оперативные группы и разоблачённые агенты спецслужб противника. В 1943–1944 гг. увеличилось число фактов, когда сведения о разведорганах германской, румынской и финской армий поступали от патриотов, волей судьбы попавших в них на работу. Показательной в этом отношении является операция военных контрразведчиков 4-го Украинского фронта. После освобождения города Осипенко (Бердянск) в опергруппу НКГБ — НКВД явился местный житель и передал пакет с многостраничным рукописным материалом от некоего Украинского. Не найдя его в списках своей агентуры, сотрудники опергруппы предположили, что это негласный сотрудник органов «Смерш» фронта, и передали пакет туда. Как оказалось, никакого отношения Украинский к военной контрразведке и вообще к чекистам не имел. Это был Б.Н.Михайловский — врач одного из шахтёрских посёлков, мобилизованный в Красную армию в 1941 г. и через несколько месяцев после начала войны попавший в плен, прошедший застенки известного нацистского лагеря «Заксенхаузен» и других лагерей в Германии и Польше. В марте 1943 г. он согласился работать на немецкую разведку и был завербован под псевдонимом Украинский. С самого начала пребывания в «команде доктора Радера» — одном из разведподразделений «Цеппелина», Михайловский приступил к сбору информации о его методах работы, официальном составе и, что самое главное, о подготавливаемой к заброске в советский тыл и уже заброшенной агентуре немцев. Эти сведения и были в переданном чекистам пакете.
Письмо Михайловского к чекистам начиналось такими словами: «Независимо от места и условий моего пребывания у меня всегда на первом плане была и есть судьба моего Отечества, моей Родины, достойным сыном и примером я хочу быть. Питая самые искренние чувства и намерения по отношению к своей Родине, я, судьбой заброшенный в лагерь врага, стараюсь, по возможности, выше нести знамя Второй Отечественной войны и здесь, в условиях гестапо»[364].
В деле оперативной разработки «Цеппелин» (УКР 4-го Украинского фронта) имеется информация о том, что Михайловский достаточно детально описал работу разведоргана за 1943 г. и представил установочные данные на более чем 200 агентов «Цеппелина» и даже фотографии части из них. Сведения расценивались как полностью достоверные и исключительно важные, подтверждавшиеся ранее имевшейся у контрразведчиков информацией[365]. Некоторых агентов сотрудники «Смерша» незамедлительно арестовали, а остальных внесли в розыскные списки, рассылаемые Главным управлением военной контрразведки. Был предпринят ряд шагов для установления связи с Михайловским, который эвакуировался с немцами в Николаев, а затем в Одессу, но, к сожалению, сделать этого по разным причинам не удалось. Он был установлен в мае 1944 г. агентом-опознавателем УКР «Смерш» 3-го Украинского фронта и арестован как официальный сотрудник (врач) разведоргана «Цеппелин». Вскоре, после проведённой тщательной проверки, его патриотические действия подтвердились, и Михайловского освободили, направив на лечение в военный госпиталь.
Б.Н. Михайловский (второй слева)
Помог контрразведчикам и сотрудник румынской разведки Антоний. Через своего близкого знакомого он передал сотрудникам оперативной группы «Смерша» в Николаеве материалы на румынский фронтовой разведорган «Вултурул» («Орёл»), агентов, оставленных им на освобождённой территории Николаевской и Одесской областей, а также в некоторых других районах Украины, включая и входивших в состав радиофицированных резидентур. Как следует из докладной записки о разыскной работе УКР «Смерш» 3-го Украинского фронта, его сотрудники арестовали всех названных Антонием шпионов и диверсантов[366]. О самом Антонии чекисты выяснили следующее: в 1940–1941 гг. он помогал советским пограничникам в охране новых рубежей в Молдавской ССР, но связь с ним была потеряна при отступлении наших войск. Для повышения эффективности Разыскной работы военные контрразведчики настойчиво добивались от командования фронтов и армий установления должного прифронтового режима, который даже в 1944 г. далеко не всегда был на уровне требований, предъявляемых соответствующими директивами Генерального штаба РККА.
На основе информации о вскрытых аппаратами «Смерш» недостатках командующие принимали необходимые меры по данному вопросу, и положение дел удавалось исправить. Вот, к примеру, как отреагировал на одно из спецсообщений начальника УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта генерал-майора А.А.Вадиса командующий фронтом. По его указанию вопрос о серьёзных недостатках в обеспечении режима прифронтовой зоны был рассмотрен на заседании Военного совета и по итогам обсуждения принято постановление «О наведении государственного порядка в фронтовом и армейском тылу». Военный совет фронта посчитал необходимым поддержать предложения, разработанные контрразведчиками, в частности о назначении внештатных военных комендантов в городах и сёлах, где находились воинские части. Кроме того, Военный совет обязал облисполкомы (Гомельский, Полесский, Черниговский, Могилёвский и Орловский) создать институт десятидворок во главе с уполномоченными лицами и возложить на него ответственность за выполнение правил режима прифронтовой полосы[367].
Определённые сложности в Разыскной работе создавались из-за изъянов в организации учёта личного состава воинских частей. Поскольку недостатки в данном вопросе приобретали масштабный характер, то руководство ГУКР НКО «Смерш» приняло решение обратиться непосредственно к заместителю начальника Генерального штаба РККА генералу армии А.И.Антонову с предложением издать директиву, обязывающую фронтовое и армейское командование навести порядок в деле учёта личного состава в воинских частях, исключив практику зачисления отсутствующих военнослужащих в списки убитых или пропавших без вести. Выдвигая такое требование, военные контрразведчики исходили из многочисленных фактов ареста агентов противника и дезертиров, числившихся погибшими в боях за Родину[368].
Записка Б.Н. Михайловского
Резюмируя изложенное о разыскной деятельности органов «Смерш», следует оценить её положительно. Вместе с тем нельзя не отметить, что в 1944 и 1945 гг. военные контрразведчики разоблачали и арестовывали вражеских агентов-разведчиков и диверсантов, которые ранее уже неоднократно выполняли задания в тылу нашей армии и даже проникали в её ряды. В деле оперативной разработки на абверкоманду-103 («Берлога») имеются, к примеру, материалы на арестованного немецкого агента, бывшего военнопленного Евдокимова, который до своего задержания выполнил пять заданий разведки противника и благополучно возвращался в абвер-группу-103[369]. 15 мая 1944 г. был разоблачён и арестован агент этой же абвергруппы, бывший офицер «Б». До этого он уже выполнил ряд заданий, и его снова перебросили через линию фронта. Он сумел внедриться в одну из воинских частей 6-й армии и даже занял должность помощника командира полка[370]. В справке на диверсионную школу в Полтаве указывалось, что некоторые её выпускники по несколько раз забрасывались в наш тыл и по возвращении награждались медалями[371].
Записка Б.Н. Михайловского (оборотная сторона)
Подобные примеры не единичны. Однако они составляют мизерный процент от общего числа розысканных и арестованных агентов вражеских спецслужб. Ни одна из контрразведывательных служб стран, участвовавших во Второй мировой войне, не может заявить, что на 100 % пресекла тайные операции противной стороны.
Анализ архивных документов показывает, что в конце 1943 — начале 1944 г. наступил новый этап в зафронтовой работе военной контрразведки. Это связано прежде всего с разработкой Ставкой ВГК планов масштабных наступательных операций в зимне-весеннюю кампанию. Значительно усилилась централизация подготовки и реализации агентурных комбинаций. Причём инициаторами этого порой являлись управления контрразведки «Смерш» действующих фронтов. Так, начальник УКР «Смерш» 4-го Украинского фронта генерал-майор Н.К.Ковальчук обратился к своему московскому руководству с просьбой: ввести в практику своевременное информирование подчинённых органов о добытых сведениях по работе конкретных аппаратов немецкой разведки, об агентурной обстановке на территории противника в полосе действий смежных фронтов, а также предпринять меры, исключающие задержание на длительное время зафрон-товых агентов другими органами «Смерш», НКВД и НКГБ, поскольку дальнейшее использование таких секретных сотрудников теряло всякую перспективу. Всё это могло обеспечить только Главное управление «Смерш» в Москве[372].
Центральный аппарат военной контрразведки и его подчинённые органы значительно усилили зафронтовую деятельность, опираясь при этом на приобретённый в предыдущий период опыт, профессионально окрепшие кадры руководителей и оперсостава, задействованного на данном направлении, а также специально отобранный агентурный аппарат. Зафронтовая работа стала неотъемлемой составной частью контрразведывательного обеспечения Красной армии и флота, что неоднократно подтверждалось приказами, указаниями и директивами ГУКР «Смерш». В первой половине 1944 г. под руководством начальника Главка В.С.Абакумова состоялось инструктивное совещание организаторов работы в тылу врага во фронтовых и армейских аппаратах военной контрразведки. На данном совещании отмечались предстоявшие изменения в оперативной обстановке. Они были связаны с быстрым продвижением наших войск на запад, что предопределяло разворачивание упреждающей контрразведывательной работы на освобождаемых территориях СССР, включая и те, которые вошли в состав нашего государства в 1939–1940 гг. Там не приходилось рассчитывать на масштабную поддержку со стороны активной части населения, не впитавшего и во многом не разделявшего идеалы советского политического строя и его ядра — Коммунистической партии. Это относилось прежде всего к западным областям Украины и Белоруссии, а также к Прибалтике. Надо отметить, что чекисты были большими реалистами, чем многие политические работники. Они не руководствовались ошибочной по своей сути идеологической установкой о том, что народы, к примеру прибалтийских государств, жизненно заинтересованы в восстановлении советского строя, продолжении социалистических преобразований, включая введение колхозной системы, и в силу этого полностью поддержат наступающие советские войска. Контрразведчики отдавали себе отчёт в том, что применение идеологической и патриотической основ в зафронтовой вербовочной работе будет резко снижено, возможно, участятся случаи предательства и двурушничества со стороны вновь вербуемых агентов.
Отрицательно на зафронтовой работе сказывались переформирования и изменения зон ответственности фронтов и армий, обусловленные соответствующими директивами Ставки ВГК. Отсюда также возникала необходимость усиления централизации. Наглядным примером является ситуация в УКР «Смерш» 2-го Белорусского фронта. Этот орган военной контрразведки лишь частично принял на себя работу, проводившуюся ранее (до 17 февраля 1944 г.) УКР «Смерш» Западного фронта. Однако менее чем через месяц решением Ставки ВГК 2-й Белорусский фронт был упразднён и вновь восстановлен 24 апреля. Вот что докладывал в Москву только что утверждённый начальник УКР «Смерш» генерал-майор Я.А.Едунов: «После выхода Управления фронта из резерва Ставки, за период с 1 марта по 5 апреля с.г. на ко-вельском и с 1 мая по настоящее время на могилёвском направлениях, Управлению “Смерш” пришлось контрразведывательную работу по тылу противника начинать дважды совершенно заново»[373].
О какой эффективности в данной ситуации могла идти речь? В цитируемой докладной записке отмечалось, что в период подготовки войск фронта к активным операциям в Белоруссии УКР «Смерш» сумело только лишь собрать и систематизировать сведения о разведорганах противника, действовавших против фронта, забросить всего четырёх агентов и подготовить одну оперативно-чекистскую группу к заброске в район Минска на базу партизанской бригады.