Выйдя к границам СССР, наступающие части Красной армии практически без остановки перенесли боевые действия на территории сопредельных государств — Румынии и Польши, а во второй половине 1944 г. — на земли Болгарии, Югославии и Венгрии.
С началом 1945 г. почти одновременно развернулись Западно-Карпатская (12 января — 18 февраля 1945 г.) и Восточно-Прусская (13 января — 25 апреля 1945 г.) наступательные операции. В ходе них, несмотря на ожесточённое сопротивление немецко-фашистских войск, части и соединения 2-го Украинского фронта преодолели Западные Карпаты, а 2-й и 3-й Белорусские фронты, часть сил 1-го Прибалтийского фронта и Балтийского флота захватили значительную часть Восточной Пруссии и вышли к Балтийскому морю.
Перегруппировав свои силы, подтянув резервы, советские войска продолжили наступление. В период с 8 по 24 февраля 1945 г. была проведена Нижнесилезская наступательная операция, с 10 февраля по 4 апреля — Восточно-Померанская и позднее некоторые другие крупные наступательные операции Красной армии. Фактически единственной оборонительной операций 1945 г. стала Балатонская, проводившаяся войсками 3-го Украинского фронта с участием частей болгарской и югославской армий в период с 6 по 15 марта. В ходе операции было нанесено поражение ударной группировке противника, после чего части и соединения Красной армии уже 16 марта начали Венскую операцию и вошли на территорию Австрии.
Спецслужбы Болгарии, Венгрии и Румынии по указанию своего военного и политического руководства предпринимали настойчивые попытки установления контактов с разведслужбами Англии и США для решения через них вопросов, связанных с выходом из войны. При этом главным являлось одно важное условие — успеть проделать указанную работу до занятия этих европейских стран войсками Красной армии. Они даже были готовы передать в распоряжение американцев и англичан своих кадровых сотрудников и агентуру для возможного использования против нашей страны, а также снабдить союзников информацией о нацистской Германии, в частности о её вооружённых силах и разведывательных органах.
Главное управление контрразведки НКО «Смерш» частично владело сведениями об указанных контактах, поскольку было своевременно проинформировано коллегами из разведки НКГБ и ГРУ Красной армии. Это позволило заблаговременно наметить определённые планы, поставить конкретные задачи фронтовым и армейским аппаратам, создаваемым оперативным группам по обеспечению безопасности наступающих воинских частей и в прифронтовой полосе, недопущению дальнейшей разведывательно-подрывной работы болгарских, венгерских и румынских спецслужб.
Сложнее обстояло дело с Польшей. Под руководством эмигрантского правительства во главе с С.Миколайчиком польская разведка и подпольные боевые структуры Армии Крайовой действовали только против немецких оккупантов и в общих интересах союзников, включая СССР. На самом деле они были нацелены на недопущение установления в Польше режима не только дружественного, но даже лояльного в будущих взаимоотношениях с Советским Союзом. «Лондонцы» и их представители в самой Польше не желали даже обсуждать вопрос о так называемых восточных крессах — территориальной принадлежности нашей стране Западной Украины, Западной Белоруссии и некоторых областей Литвы. Присоединение их в 1939 г. к СССР рассматривалось как оккупация, а Красная армия — как войска оккупантов.
Ещё в октябре 1943 г. 1-е управление НКГБ СССР получило из лондонской резидентуры сообщение о некоторых решениях польского Генерального штаба. Агенты советской разведки отмечали, что Генштаб с согласия эмигрантского правительства и президента дал инструкции уполномоченному польского правительства в Польше «готовиться к оказанию сопротивления Красной армии при вступлении её на территорию Польши». Кроме того, польским вооружённым силам, то есть Армии Крайовой, предписывалось вести беспощадную борьбу с просоветскими партизанами в Западной Украине и Западной Белоруссии и «готовить всеобщее восстание в этих областях при вступлении туда Красной армии»[297].
Намерения польских эмигрантских кругов нашли своё отражение в ряде конкретных приказов руководства Армии Крайовой. В докладной записке начальника ГУКР «Смерш» В.Абакумова, направленной 30 января 1944 г. в ГКО (И.Сталину и В.Молотову), сообщалось, что с базы партизанской бригады имени Чкалова (Западная Белоруссия) в Москву доставлена группа офицеров Армии Крайовой. Они стояли во главе батальона № 331, действовавшего против наших партизан. При проведении допросов выяснилось, что батальон руководствовался указаниями подпольного центра в Варшаве[298].
Советские партизаны доставили в ГУКР «Смерш» и соответствующие приказы командования Армии Крайовой, однозначно подтверждающую информацию лондонской резидентуры НКГБ.
Всё это ставило перед контрразведкой на повестку дня вопрос о недопущении противодействия польских подпольных структур советским войскам и мероприятиям нашего командования при вступлении на территорию Польши.
Но главным противником, естественно, оставались немецкие спецслужбы. Руководители Германии видели причины военных неудач не только в просчётах командования, но и разведывательных аппаратов. Вот почему в начале 1944 г. Гитлер осуществил реформу Абвера. Согласно его приказу от 12 февраля Абвер как самостоятельная военно-стратегическая и оперативно-тактическая разведывательная структура, подчинённая военному ведомству, был ликвидирован. Созданный ещё в июне 1941 г. для ведения разведки и контрразведки, а также осуществления диверсий на фронте и в тыловых районах СССР, специальный аппарат управления «Абвер — заграница», именовавшийся как штаб «Валли», и его подчинённые органы вошли в состав управления «Милиамт» («М») РСХА. Задачи, формы и методы работы не изменились[299]. Абверкоманды и абвергруппы, действовавшие на советско-германском фронте, были реорганизованы во фронтовые разведывательные команды (группы), и их деятельность контролировалась Главным управлением имперской безопасности.
В мае 1944 г. по указанию Гиммлера в РСХА было образовано особое подразделение, призванное выполнять особо важные задания по террору, шпионажу и диверсиям в расположении частей Красной армии. Этот орган — «Ваффен СС Ягдфербанд» (истребительное соединение войск СС) — комплектовался и оперативно руководился известным террористом — штурмбанфюрером СС О.Скорцени. Он же возглавлял и группу «Д» (диверсии) военного управления РСХА[300]. Личный состав нового подразделения состоял из хорошо подготовленных людей, зарекомендовавших себя на работе в Абвере, «Цеппелине», служивших ранее в дивизии «Брандербург-800», войсках СС, а также из участников карательных отрядов и националистических формирований. Эти кадры проходили дополнительную подготовку по теории и практике диверсионного дела, тактике действий спецподразделений, изучали способы вывода из строя промышленных предприятий, железнодорожных узлов, совершения террористических актов. Отдельные агенты готовились по специальным программам для совершения терактов в отношении руководителей советских и партийных органов, высшего офицерского состава РККА.
Осенью 1944 г. для проведения диверсионной и подрывной деятельности на территории освобождённых от немецких оккупантов республик советской Прибалтики и в северной части Польши РСХА создало филиал «Ваффен СС Ягдфербанд» под условным названием «Ост». В его составе было две группы: Балтийская и Общерусская. Первая предназначалась для создания повстанческих и диверсионных отрядов (групп) и подготовки широкой сети агентуры на длительное «оседание». Кадры набирались из антисоветских националистических организаций. В Латвии, к примеру, была создана диверсионно-террористическая организация «Межа Кати» («Дикая кошка»), куда принимались офицеры и солдаты латышских дивизий СС, полицейские и чиновники учреждений, созданных оккупационными властями. Для будущих операций «Межа Кати» в лесных массивах устраивались базы с продовольствием, оружием и боеприпасами[301].
Вот, к примеру, что отмечал начальник штаба «Межа Кати» Б.Янка-ус в письме рейхсфюреру СС Г.Гиммлеру в ноябре 1944 г.: «В конце августа 1944 г. я получил задание от оберштурмбанфюрера СС Скорцени по созданию и руководству в Латвии “движением сопротивления”… я создал в течение нескольких дней подготовительную почву для “движения сопротивления” в Курляндии — 64 группы общей численностью 1164 человека. Далее, я подобрал для выполнения особых поручений при штабе 160 человек, которые в настоящий момент готовы к использованию для объединения многочисленных групп, оперирующих на оккупированной большевиками территории Латвии…»[302].
Общерусская группа «Ягдфербанд Ост» имела в своём составе южнорусскую и украинскую подгруппы. С указанными и иными подпольными структурами советские органы госбезопасности будут вести борьбу до конца войны и даже после её завершения.
В течение 1944 г. изменялась не только структура германских спецслужб, но и тактика их деятельности, включая работу по подбору и использованию агентуры. В расчёте на блицкриг немецкие разведывательные органы не очень заботились в первый период войны о глубокой подготовке агентуры, предполагая массовую заброску её через линию фронта с краткосрочными заданиями. О подрывных операциях тогда речь практически не шла. Тактические решения стали изменяться в 1943 г. и к его исходу, а в 1944 г. приобрели новые элементы.
Военное и политическое руководство Германии, реально признав невозможной не только победу над СССР, но даже и гарантированное сдерживание темпов продвижения Красной армии, ещё больше внимания уделяло активизации подрывной деятельности в целях политического разрушения нашей страны и её потенциала изнутри. Ставка делалась на усиление активности националистических движений и групп практически во всех союзных и автономных республиках СССР, создание антисоветского подполья не только и не столько в прифронтовом, а уже в глубоком тылу Советского Союза.
В 1944 г. повысилась активность германских спецслужб по созданию и стимулированию подрывной деятельности разного рода «национальных советов», «национальных легионов» и т. д. Гитлеровцы опирались на эмигрантов, проводили антисоветскую пропаганду в лагерях военнопленных, среди угнанных на работу в Германию гражданских лиц. Продвигались идеи раздела СССР как многонационального федеративного государства на подконтрольные нашему противнику марионеточные псевдогосударственные образования. В этом плане конкретным шагом являлось формирование Белорусской рады, армянского, грузинского, туркестанского комитетов, Туркестанского легиона, калмыцкого корпуса доктора Долля. Здесь же можно упомянуть и Комитет освобождения народов России (КОНР). Предпринимались дальнейшие меры по укреплению и соответствующей обработке так называемой Русской освободительной армии (РОА) во главе с изменником Родины Власовым.
С учётом продвижения Красной армии на запад стало практиковаться оставление отдельных агентов, небольших групп и даже агентурных отрядов численностью в несколько десятков человек на освобождённой от оккупантов территории. Агентура, ранее использовавшаяся в контрразведывательных и полицейских целях, а также разного рода пособники гитлеровцев целенаправленно оставлялись в тылу наших войск для ведения разведывательной и диверсионной деятельности[303].
«За последнее время, — говорилось в докладной записке в ГУКР НКО “Смерш” от 11 мая 1944 г. Управления контрразведки 1-го Украинского фронта, — германская разведка усилила заброску на нашу сторону своей наиболее подготовленной и враждебно настроенной к советской власти агентуры из числа националистов, бывших белогвардейцев, предателей и уголовников… Некоторые из арестованных шпионов неоднократно выполняли задания германской разведки в нашем тылу, а отдельные из них убивали своих напарников, не желавших выполнять задания немцев, а при задержании оказывали вооружённое сопротивление»[304].