— Я для вас новую комнату присмотрел. Не хоромы, правда, но зато соседи хорошие.
Валентин и Любаша переглянулись:
— Роман Григорьевич, никуда мы отсюда не поедем.
— А Раиса Митрофановна? — удивился замполит.
— Поладили, — сказал Зацепа. — Моя Любаша с кем угодно поладит.
— Тогда гора с плеч, — облегченно вздохнул Будко. — Признаться, все это время я чувствовал себя перед вами виноватым. А вы мне помогли разрешить еще одну задачу. К нам едут молодые летчики. Думал сделать небольшую перетасовку, а раз так — спасибо. — И, обрадованный, поспешно прикрыл за собой дверь, как бы опасаясь услышать, что это была лишь шутка с их стороны.
Напрасно Будко тревожился. Они и в самом деле сдружились с Квашниными. Раиса Митрофановна стала для них второй матерью. Кто бы мог подумать, что в этой грубой женщине вдруг пробудятся добрые, материнские чувства к молодым, малоопытным, только начинающим жизнь птенцам?
— Ты ее понять должен: детей у них нет, — говорила Валентину Любаша. — Вот и озлобилась на весь белый свет.
Сейчас Валентин вспомнил этот разговор и улыбнулся: Любаша не озлобится — у нее будет ребенок.
— Товарищи офицеры! — раздалась команда.
Летчики и техники вскочили. В дверях — командир полка. За ним вошли Будко и какой-то мужчина-инвалид на платформочке.
— Вольно, сидите, — сказал Бирюлин и пошутил: — Переводите время в дугу?
— А что делать, мы бы с удовольствием, но держат.
— Опять командно-штабные учения, а мы — отдувайся, — заволновались летчики.
— И правда, — поддержали техники, уже давно привыкшие ко всему.
— Товарищи, — выступил вперед Будко, — к нам на празднование юбилея части мы пригласили бывшего летчика-истребителя, участника войны капитана Смирных Михаила Александровича. Позвольте вам его представить…
Летчики все, как один, поднялись. Молча приветствовали они ветерана полка. А он стоял перед ними, широкоплечий, здоровый человек, на низкой платформочке и тоже молчал. Из-под ржаных бровей лишь твердый, волевой взгляд серых глаз. На груди боевые ордена и медали.
Бирюлин переждал эту молчаливую сцену, тихо произнес:
— Юбилей нашего трижды орденоносного авиационного полка мы собрались встретить в более торжественной обстановке, но помешали учения. Что ж делать? Лично я свой день рождения трижды встречал в воздухе, дважды — на боевом дежурстве. Поэтому, я думаю, мы не будем горевать, а просто воспользуемся затишьем и поговорим по душам. Молодым полезно будет послушать бывалых летчиков, а бывалым вспомнить дни молодые. Прошу всех садиться.
Пока Бирюлин и Смирных усаживались за стол, Зацепа пробрался вперед. Теперь он мог вблизи разглядеть ветерана, о боевых делах которого не раз читал в истории части. Его поразили волосы бывшего летчика. От лба до темени они были буйные, непокорные, русые с рыжинкой. От темени до затылка — белые, словно бы неживые.