— Кто хочет высказаться? — спросил Бирюлин, когда кончил говорить подполковник Дроздов.

Офицеры переглядывались, тихо обменивались репликами. Что говорить? Все ясно: надо потуже болты подкрутить — поослабли. Бирюлин никого не подгонял: пускай подумают, посидят, покурят.

— Разрешите? — по-ученически вздернул руку старший инженер полка.

— Пожалуйста, Иван Иванович.

Грядунов шумно поднялся, неловко отставил в сторону стул и словно прирос к полу широко расставленными ногами. Был он низкорослый, плотный, с обветренным, словно дубленым, лицом. На висках щедро курчавилась седина. Руки, сжатые в кулаки, напоминали руки штангиста, приготовившегося к решительному рывку.

Бирюлин знал своего инженера — ни себе, ни другим покоя не даст. В его ведении было сложное хозяйство: должность старшего инженера самая хлопотная в полку. Пожалуй, только у замполита хлопот не меньше — тоже по-своему инженер. Инженер душ человеческих.

— Товарищ командир, сегодня чуть солдата не задавило.

— Почему мне раньше не доложили?

— Потому что «чуть»! — сделал ударение на последнем слове Грядунов. — По аэродрому постоянно разъезжают машины, иногда и без надобности. С этим надо кончать.

— Что вы предлагаете?

— Видимо, надо подумать об установке централизованной заправочной. Тогда отпадает необходимость в топливозаправщиках — раз! Сроки подготовки самолетов к вылету уменьшатся — два! — Грядунов протянул Бирюлину тетрадный лист. — Здесь я набросал схему заправочной применительно к нашему аэродрому.

Полковник взял лист, просмотрел выкладки инженера.

— Так, так… Что ж, пожалуй, здесь все учтено. Пора и нам улучшать наш рабочий быт. Сделаем! Надо будет поговорить с командиром батальона обслуживания… Говорили? Упирается? Чудак человек. Ему же самому прямая выгода. Потом все затраты окупятся. Но главное — боеготовность. Прижмем, наша власть! — задорно подмигнул полковник. — Ну, кто еще? Вы? Прошу, Роман Григорьевич.

Будко встал, для порядка откашлялся, захлопнул блокнот.

— Я сегодня кое с кем побеседовал, пока летчики в первой готовности сидели. Видите ли, тревога сделалась у нас чем-то вроде упрощенной игры в войну. Подняли людей ночью, продержали на аэродроме и распустили. Спрашивается: кому польза от таких встрясок? Сами же расхолаживаем людей.

— Не расхолаживаем, а приучаем быстро и четко действовать по тревоге. Азы авиации. Изначальная форма, так сказать…

— Что-то подзатянулась эта изначальная форма. Сегодня один техник мне так и заявил: «Зачем самолет расчехлять, все равно поднимать не будут». А летчик Иванов, хоть и доложил на КП о первой готовности, смотрю, сидит не привязан. А если бы дали вылет?.. Или возьмем лейтенанта Зацепу…

— Да, — повернулся к Митрохину командир полка, — у меня к вам серьезные претензии. Сидите…

— Я привык выслушивать старших стоя.

— Тогда вам придется стоять до конца совещания, — сухо сказал Бирюлин.