— Как не одна?..
— А ты думаешь, почему я каждую субботу езжу к бабушке? Дочь у меня там.
— Дочь?! И ты молчала? Да ты понимаешь, что я только не передумал? Эх ты!.. А как зовут?
— Наташа. Натка.
— А почему она у бабушки?
— Мама настояла. Ты, дескать, еще молода. И тебе надо устраивать свое счастье. Счастье… — горько усмехнулась она. — Вот и приходится к собственному ребенку на свидание ездить.
— Поедем за ней вместе.
Вера жестом остановила его:
— Погоди. Не торопись. Нельзя делать все сгоряча. Ты подумай.
— Где отец? — сдавленным голосом спросил Сергей.
— Его нет. Во всяком случае, для меня. Это длинная история. Когда встречались, он был хорошим парнем. А появился ребенок, он стал плохим отцом и мужем. Мы расстались. Не спрашивай больше о нем. Его нет в моем сердце.
— И все равно — едем! — решительно заявил Сергей. — Нельзя, чтобы дочь — и без матери.
Он положил руки на ее худенькие вздрагивающие плечи:
— Ну чего ты? Чего?
Рывком обернулась она, словно только и ждала этого прикосновения. Из-под черной пряди волос, упавшей на лоб, всплеснулись черные заплаканные глаза. Он почувствовал нежную, щемящую жалость к ней. И еще почувствовал, как ревность, совсем недавно бродившая в его крови, сменялась другим чувством — спокойным, светлым и радостным…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Зима точно взбесилась. Метель, круговерть который день подряд! Снегоочистители, тракторы, бульдозеры — вся наземная техника брошена на взлетно-посадочную полосу, чтобы освободить ее от снега. А он валит и валит, и порой не поймешь, где земля, где небо. Все смешалось. И не успеет пройти снегоочиститель, как за ним опять сплошное белое половодье.
Испытатели уныло поглядывали в окно, залепленное снегом: когда же это кончится?
И метель в конце концов выбилась из сил, стало тихо и безветренно. Зато туман, невесть откуда взявшийся, затянул и домик стартового командного пункта, и заводские корпуса, и летно-испытательную станцию. На стоянке сквозь серую туманную мглу едва виднелись готовые к полету машины. Стремительные в воздухе, сейчас они, обтянутые темными чехлами, походили на унылых, нахохлившихся птиц. Синоптик, коротконогий, широкоплечий мужчина, тыча карандашом в свои разрисованные карты, долго объяснял метеообстановку и наконец пообещал погоду, если, конечно, посвежеет ветерок.
— То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет, — невесело резюмировал Ступин.