— На «Раймонду»?.. — Она смешалась. — Может, в следующий раз?

— Следующего раза не будет. Сегодня заключительный спектакль.

— Но мне надо быть дома!

— Почему?

— На это есть причины, — совсем тихо сказала она. И вдруг точно холодной водой окатила: — Сережа, иди один. Я сегодня не могу.

Сергей подозрительно взглянул на нее. В желтоватом электрическом освещении (свет падал из окна) узкое миловидное лицо ее выглядело усталым. Снежно-белая шаль лишь подчеркивала черноту ее волос и восковую бледность кожи. Что-то странное было в ее поведении сегодня. Что происходит с нею?

— Не обижайся, ладно? — невесело улыбнулась одними губами Вера и пошла в дом.

Сергей подождал, не передумает ли она, но Вера даже не оглянулась. Хлопнула дверь. «Что, парень, от ворот поворот? — сам себе сказал Кирсанов. — Странный номер с ее стороны, не правда ли?»

Он уже сделал несколько шагов и остановился. «Может, у нее кто-то есть?» От этой внезапной догадки перехватило дыхание. «Вот оно что! А я-то, дурень!» Шум нарастал в висках. «А я-то…» Душила ревность.

Сергей выхватил из кармана папиросу и с жадностью закурил, словно пытаясь найти спасение в злом табачном дыме. «Так-то! Хотел выяснить отношения, а дело вон как обернулось. Ладно, надо разобраться прежде всего в самом себе. Люблю ее? Да. А толку-то?! У нее есть человек, определенно есть. Иначе чем объяснить все это?! А раз так,-то к дьяволу все!» Сергей в ярости отбросил окурок и повернул обратно. «Что это, женское коварство?..»

Была Маргарита. Теперь — Вера. Имена разные, а сущность, оказывается, одна. Где же та верность, о которой поют песни, слагают баллады, пишут музыку? Или это уже устаревшее понятие? Или такова мода двадцатого века — непостоянство?

Сложные чувства овладевали Сергеем — неверие, ревность, обида, злость.

Кирсанов все-таки добрался до театра. Он решил пойти на балет один, а другой билет отдать кому-нибудь. Две девушки, по всей вероятности студентки, подбежали к нему:

— У вас нет лишнего билета?

Сергей вытащил розовые бумажки и протянул им:

— Берите. Я раздумал идти.

И, отмахнувшись от денег, пошел бесцельно бродить по улицам. Перед глазами стояла Вера и ее печальная улыбка. Может, так только показалось ему? Нет, он явственно видел на ее лице печаль и утомление. Не может быть, чтобы она обманула. Здесь что-то другое. Что? О, если б он мог проникнуть в ее мысли! Но как узнаешь, что у человека на сердце?