– А у них процессор выгорел – очередями-то стрелять… Да и пистолет – инструмент тонкий, – Смит выделил слово «инструмент», – его под себя настраивать надо. А здесь все просто – прицелился да выстрелил.

Он ловко снял затвор, заглянул в ствол оружия и покачал головой, после чего протянул полуразобранное ружье Ивану:

– Это твое. Почисти, – и стоял над душой, пока Прошин не протер все детали, а потом тщательно смазал весь механизм.

– Магазины только на десять патронов, – с сожалением сказал Смит. – Барабанных там не было, пришлось взять это, по четыре штуки каждому.

Прошин кивнул и спросил:

– Патронов не мало?

– Так на себе тащить. Хочешь – добавим.

Прошин только вздохнул.

На этом укладку снаряжения закончили. Еще раз перекусили, по очереди сходили в душ и улеглись спать. Разговаривали мало – каждый думал о чем-то своем, а завтрашний день нес одни только беспокойства. Долго не могли уснуть. Прошин лежал на своем спальнике, расстеленном на полу, вспоминал Землю, с чего все началось, друзей, подруг, и раз за разом ловил себя на мысли, что как ни хотел бы рассердиться на ректора Института, который подсуропил ему эдакие беспокойства, рассердиться не получалось. Слишком устал, наверное.

С этой мыслью он и уснул.

Смит разбудил их в шесть часов утра. Джангулян и Прошин проснулись почти сразу и без звука принялись одеваться, а семейство профессора чуть было не устроило скандал по причине раннего пробуждения. С трудом удалось утихомирить Арама, объяснив мальчишке, что они идут смотреть птичек и зверушек, а на его сестру Иван и Джон Смит попросту цыкнули, оба сразу. Геворг Арамович недовольно нахмурился, но ничего не сказал и принялся одевать сына, Дженни, заспанная и злая на весь белый свет, скрылась в санузле.

Оделись, навьючили на себя амуницию. Смит прихватил сумку с оружием и боеприпасами, оглядел свое воинство и тихо сказал:

– Пошли.

И начался ад.

То есть, ад начался не сразу: Смит и компания прошли через весь город, провожаемые взглядами сотен людей, спешивших на работу.

– Неудобно получилось, – сказал Прошин, – вышли бы вчера, в воскресенье, никто бы не увидел.

– Да, – пробурчал Смит, – но отдохнуть перед дорогой надо в любом случае.

Они вышли из городка, согреваемые весенним солнцем. Поначалу идти было нетрудно, возле человеческого жилья лес больше напоминал парк с чистыми тропинками, кое-где залитыми гаревым покрытием, побеленными стволами деревьев и вырубленным подлеском. Ивану даже показалось, что предстоит им что-то вроде турпохода с элементами «Зарницы» – они мерно шагали по лесу, выбирая дорогу посуше и негромко переговариваясь. Прошин дивился на причудливую форму местных деревьев и листьев на них, Джангулян делился своими знаниями в области местной ботаники, что изрядно смешило Дженни, и она с удовольствием вставляла комментарии, довольно безобидные, впрочем. Арам носился вокруг них, и все попытки утихомирить мальчугана пропадали втуне.

Потом случились, а вернее, закончились две вещи: закончился парк, начался настоящий, дикий лес, и закончились силы у Арамчика.

Мальчуган встал как вкопанный, потом сел на землю и стал канючить, размазывая сопли и слезы по лицу. Остальные члены «экспедиции» сгрудились вокруг него, растерянно глядя на Арама, являвшего собой весьма жалкое зрелище.