Муса не удержался:

— А как же наши мулы, зерно?

Бандит глянул на него искоса и свирепо рявкнул:

— Мулов оставляю вам! А зерно забираю. Скажите своему хозяину, что это я, Бусетта, забрал зерно.

Едва они успели выйти, как послышался топот копыт.

— Уехали, — молвил Али.

— Уехали, — вторили ему остальные. — Пошли поглядим на мулов.

Они бросились на улицу. Мулы по-прежнему стояли спутанные. В растерянности все трое вернулись обратно, не зная, что теперь делать. Хасан втихомолку улыбался. Сердце его переполняла радость. «Каждый получает по заслугам», — думал он про себя.

— Конечно, это Бусетта, — говорил Муса, — один раз каид уже выдал его жандармам. Ослеп я, что ли, не узнал его сразу.

— Да, да, и я теперь припоминаю, — поддакивал Али.

Всю ночь они толковали о своей незадаче и о том, как посмотрит на это каид. Всю ночь они не спали, опасаясь, как бы чего не приключилось с мулами. На рассвете пропел петух, за ним другой, третий, и так из конца в конец деревни, потом до них донесся голос первого путника. Они тут же решили тронуться в путь при бледном свете занимавшейся зари.

Дорога спускалась вниз. Веял свежий утренний ветерок. Отдохнувшие мулы резво бежали вперед. Хасану вспомнилась история, рассказанная Бусеттой.

— Наверное, он свернул вон туда, — думал он, — пролетел как стрела.

Али остановился посовещаться с остальными.

— Пошли через Топи, — предложил он им. — Теперь нам нечего бояться. А перейдем реку, и можно считать, что мы уже дома.

Все согласно закивали, тревожась только об одном: что скажет каид. И чем ближе они подходили к дому, тем страшнее им становилось, и каждый думал про себя: «Вот и пропал наш заработок. Теперь конец нам».

Только после того, как они перешли реку, Муса нарушил молчание.

— А если он захочет, чтобы мы возместили ему убытки? Что тогда будем делать?

— Как мы можем возместить ему убытки? — сказал в ответ Али. — У нас у самих ничего нет.

— Если бы у меня было столько пшеницы, — сказал Ферхат, — я бы не таскался по дорогам. Пусть делает, что хочет. На все воля Аллаха.